Мы остаёмся жить

– Ты прав в одном – мы должны созвать людей, хотят они того или нет, – он вдохнул побольше воздуха, – и признать своё поражение, чтобы иметь хоть какой-нибудь шанс…

Теперь, настала моя очередь удивить себя. Я не думал, что это произойдёт, но мне пришлось согласиться со словами Рудольфа и сделать так, как мы с ним задумали.

– Осталось совсем мало времени. Приступаем сейчас же.

Тем временем, взобравшись на крышу какого-нибудь не разрушенного здания, можно было разглядеть вдали ряды танков и тянущихся за ним, прячущихся за их бронёй, солдат. Они медлили и всё никак не могли решиться. Никто не хочет этой битвы. Остаётся лишь верить, что у нас ещё есть немного времени; надеяться, что кто-нибудь не совершит ужасную ошибку, которая погубит всех нас.

Каким образом наш любимый герой и его новый лучший друг при поддержке Рудольфа доставали своих разбежавшихся солдат из укрытий, руин и бомбоубежищ – отдельная история, полная сильных чувств, грубых слов и незабываемых эмоций. Хорошо, что бессмертие, помимо вечности, дарует так же и полное равнодушие к разного рода опасностям; а так же презрение к любому виду времени. Несколько минут я простоял у развалин своего пивного дворика, которому посвятил лучшие свои месяцы за последние годы и который успел на короткое время стать мне вместо дома. Но я завидовал участи своего детища. Так трудно из века в век повсюду видеть смерть и не иметь ни малейшей возможности её попробовать. Так, постепенно, я становился мертвее, чем само мёртвое; стал ещё большей руиной, чем мой пивной дворик.

Только другой бессмертный может понять мои чувства и помочь мне. Как и я – только я один могу помочь своему единственному вечному спутнику во времени навсегда избавиться от этого пути. Но и тут не всё так просто. Всё познаётся через сравнение, но даже во всей паутине человеческой жизни мне трудно сыскать подходящий пример, чтобы это описать. Но я постараюсь.

Наше с ним общее бессмертие можно представить в виде сообщающихся сосудов, наполненных водой, а ещё лучше, спиртом. Всё в них уравновешено; и если из одной ёмкости исчезает содержимое, то потери возмещаются из другой, сохраняя баланс. Разница здесь в том, что сосуды эти – бездонны и жидкость из них, хоть сколько её не проливай, не кончится никогда просто так. Если жизнь простого человека похоже на колбочку с парой капель на донышке, то у нас на двоих – двадцать тысяч океанов воды плюс вся бесконечность в запасе. И чтобы разбить такие сосуды – придётся приложить больше сил, чем просто много.

Постараюсь объяснить по-другому: представь себе алмаз – такой большой, что сведёт с ума даже самого уравновешенного ювелира. Сколько ни пытайся разбить его – останешься с носом. И только знающие секрет алмазов поймут, что нужно сделать. Алмаз разбить можно другим алмазом. Сам я никогда не пытался, а только слышал, что есть такой способ. Разбить алмаз бессмертия другим таким алмазом, проделать дырочки в сосудах, чтобы осушить их полностью – это наша цель.

Но и здесь всё не так просто.

Мы могли бы встать друг напротив друга, взять по пистолету и выстрелить одновременно. А затем очнуться и тереть себе лбы, размышляя над тем, в чём же была ошибка в моём сравни. Вот тут мы и приходим к тому отличию, разделяющему нашу ситуацию с примером про алмазы, которое я искал столетиями и, наконец, нашел. Грубая сила здесь бесполезна.

Когда я обнаружил это, я стал искать другой путь, пока мой друг страдал от своих множественных любовей, путешествий вокруг света и участием во всех без разбору войнах, потрясающих мир. Решение было неожиданным, необычным и для постороннего человека – крайне странным и нелогичным. Хотя, впрочем, само наше существование является исключением из всех известных мне логических умозаключений.

Для нашей смерти, а если быть точнее, для нашего исчезновения, нам необходимо выплатить все долги, если мы кому-то успели задолжать; исполнить все взятые на себя обязательства перед другими людьми и перед самими собой. В каком-то смысле, мы напоминаем привидения, которые застряли в этом мире из-за невыполненных при жизни целях. Мы должны полностью искупить себя, выпить своё существование до дна – и сделать это одновременно. Такова моя теория. А другой у нас попросту нет. Но и не нужно, потому что я уверен в том, что она должна сработать.