Мы остаёмся жить

– Философия задаёт лишь два вопроса: как и почему? И пытаясь получить на них ответы – мир вокруг нас становится всё более ясным и понятным. Философы говорят, что ни на один вопрос нельзя ответить полностью, а иногда не удаётся даже приблизиться к ответу. Но именно по пути к нему происходит всё самое невероятное и удивительное, что только есть в этой жизни – что только может произойти с человеком.

Он мог начать говорить с любого места, переставлять слова местами или декларировать речь задом наперёд – смысл в ней для меня не изменился бы. Не вспомню даже, сколько лет понадобилось мне, чтобы эти слова обрели хоть какой-нибудь смысл для меня – и то лишь тогда, когда я пришел к нему своим путём. Главное в нём – вовремя остановиться. Путь познания ведёт в пустоту, из которой уже не выбраться, один раз оказавшись там.

– В этом мире, – сказал Гелион, – ничего нового уже нельзя открыть. Наша Земля – стара. И все достижения учёных – лишь объяснения достижений наших предков. А потому, мой друг, мы живём во время, когда человечество уже получило все знания, которых только могло достичь.

Так говорил Гелион три тысячи лет назад.

Мы жили спокойной и насыщенной жизнью: много работали, много проводили времени друг с другом – нам было о чём поговорить. Так проходили годы, пока мы становились всё взрослее и взрослее до тех пор, пока нас уже можно было назвать мужчинами. И своё будущее мы видели хоть и как в тумане, несмотря на предсказания оракула – но сквозь мглу неведения, до наших глаз пробивались светлые лучи. Мы стали бесстрашными.

Прошло столько времён – все те моменты слились воедино. Годы кажутся мне теперь за секунды. Они пролетали быстрее, чем садилось солнце на горизонте. И ещё быстрее – в один момент всему был положен конец.

Мы думали, что это будет простая прогулка – сотни или тысячи таких мы уже проходили и всё всегда заканчивалось гладко. Но тот раз – перечеркнул все предыдущие и определил мою судьбу на многие столетия вперёд.

С первого взгляда место, к которому мы пришли, казалось самой обыкновенное норой. Может, такой она и была. Но когда мы пришли – для Гелиона, а значит и для меня, она перестала быть таковой. Ему хотелось проверить, чья это была нора. Я к тому времени видел их уже достаточно, чтобы с первого взгляда сказать, что она была змеиной.

Он осмотрел землю вокруг этого отверстия, которое уходило не вглубь, а как бы под подушку почвы. Гелион долго ходил вокруг неё, явно мучаясь вопросом, произнести вслух который он либо не мог решиться, либо просто не хотел.

Пока он занимался не пойми чем, я сел на землю и стал подбрасывать камни, чтобы поймать их в воздухе – я готов был сделать что угодно, лишь бы убить время, пока мой друг убивает себя всякими бредовыми идеями в голове. Я знал, что скорее всего, Гелион скажет мне засунуть руку в нору, чтобы проверить свою теорию. Я же – просто не смогу ему отказать. В те времена: я вообще не умел говорить «нет» и потому часто страдал. И кого ещё я мог винить в этом, кроме самого себя?!

Я думал: сколько же времени ему понадобится, чтобы подойти и спросить меня. Я смотрел на него деланно равнодушными глазами и не мог не заметить, как он всячески старается не поворачиваться в мою сторону.

Наконец, он не вытерпел этого внутреннего одиночества и подошел ко мне.

– Итак, по всему видно, что это кроличья нора.

Раз он так говорит – значит, нора точно змеиная. Хоть мы и были лучшими друзьями – с ним лучше всегда быть начеку.

– Если нам повезёт, то мы сможем поймать кролика в его собственной норе – разве не отлично?!

– Может быть.

Мне с самого начала не нравилась эта идея.

– Но для этого – нам нужно проверить: действительно ли эта нора кроличья. Так что, засунь туда руку и всё станет ясно.

– А если кролик укусит?!

– Не укусит. Просто протяни туда руку – как можно глубже. Скажи, что ты там чувствуешь; и всё станет ясно.

Что ему будет ясно – не знал ни я, и никто. Но я всё равно сделал это. В те времена, мне было всё равно, что со мной может произойти. И я не боялся ничего.

Я входил в неё медленно: сначала только по ладонь, затем по локоть и наконец по плечо. Чем глубже я заходил в неё – тем земля становилось на ощупь плотней и холодней – может быть, до этой темноты возможно было даже дотронуться. Я ждал укуса: кролика, змеи или какого-либо другого существа, обитающего в норе. Если хозяина в это время не было дома, то я должен был уже нащупать что-нибудь, что дало бы представление о владельце этой дырки в земле. Но это надеялся и Гелион.

Но ничего такого не происходило. Мои пальцы проходили всё дальше и дальше, и не ощущали никакого сопротивления на своём пути. И вот, когда я уже не мог засунуть её ещё глубже, моя рука самими кончиками пальцем нащупала какой-то предмет. Сначала, я подумал, что это конец норы; но я ошибся. Предмет оказался намного плотнее земли, и я заметил, что если сделать над собой усилие и попытаться засунуть руку ещё глубже – то предмет можно было бы придвинуть к себе, схватиться за него и вытащить наружу.

– Ты на что-то наткнулся?

– Сейчас, там что-то есть.