Мы остались молодыми…

Рассказывали, что враги захватывали одиночек партизан, разведчиков именно тогда, когда они обессиленные засыпали, не приняв мер предосторожности.

Но раз решено лететь одному – полечу один.

Лётное поле

На аэродроме наступила обычная суета перед ночными полётами. Механики копошились возле моторов. На взлётные дорожки выруливали готовые к вылету двухмоторные транспортные самолёты ЛИ-2. Это были чудесные воздушные работяги войны.

Домой из вражьего тыла на аэродром полка ЛИ-2 или как их обычно называли «дугласы», прилетали иссеченные осколками и пулями, с оборванной обшивкой, покалеченные, но не побеждённые. К ним полностью относилась шуточная песенка английских лётчиков времён войны:

«…бак пробит, хвост отбит

и летим мы …

на честном слове

и на одном крыле…”.

За линией фронта в партизанских зонах и краях они садились на любую мало-мальски пригодную площадку где-нибудь в лесу, на поле или зимой на лёд озера. Не раз взлетали под самым носом растерявшихся, озлобленных фрицев.

…После войны «дугласы» ещё свыше тридцати лет доблестно служили в гражданской авиации, и последний ЛИ-2 вознёсся на вечный постамент на острове Диксон, как памятник покорителям Арктики. Другие самолёты тех огненных лет давно отслужили свой машинный век. К сожалению, некоторые из боевых машин не остались даже в музеях…

Группы десантников в ожидании вылета бродили возле своих тюков с боеприпасами и посматривали, чтобы кто-нибудь «случайно» не погрузил их в другой самолёт. То тут, то там неожиданно вспыхивал громкий смех. Где-то запевали песню. Если бы не зелёное поле аэродрома и не рокот двигателей самолётов, можно было подумать, что молодёжь собралась на воскресную прогулку. Тем более, что среди рослых ребят мелькали девичьи фигурки с тонкими талиями, которые не скрывали неуклюжие комбинезоны, из-под лётных шлемов выбивались локоны волос. Все они через несколько часов окажутся в глубоком вражеском тылу.

Полковник ушёл на КП – командный пункт – и велел ждать его. Подхожу к одной из групп и слышу, как знакомый сержант из второго батальона нашего полка, ротный «Вася Тёркин», рассказывает что-то смешное.

– … и вот полетели они на задание: взорвать мост на рокадной железной дороге под Великими Луками. Рокадная – кто не знает – это дорога вдоль линии фронта. Сбросить десант должны были в Калининской (сейчас называется Тверская) области у речки с ребячьим именем Серёжа. Поднялись они на «дугласе» с этого аэродрома, сделали традиционный круг над полем, штурман нанёс курс на планшет, каким-то образом перепутал азимут ровно на сто восемьдесят градусов и сказал пилоту:

– Давай жми ровно триста пятьдесят километров!

Погода стояла туманная, облачная, ориентиров никаких не видно, и полетел аэроплан на восток вместо запада, штурман через пару часов лёту вышел к десантникам и крикнул в ухо командиру:

– Подходим по времени к цели, внизу сплошной лес, приготовитесь к прыжку, как зажжётся лампочка, шлёпайте вниз!

Через несколько минут по сигналу мигающей лампочки все «пошлёпали вниз». Спустя некоторое время штурман посмотрел на компас – самолёт летел на северо-запад – и спрашивает небрежно у лётчика:

– Почему не разворачиваемся, что в Швецию летим?

Лётчик подозрительно посмотрел на штурмана, принюхиваясь повёл носом и сказал:

– Скоро дома в Москве будем. Ты что пьёшь, жидкость от обледенения или ещё что покрепче?

Весёлый сержант сделал значительную паузу и продолжал с надрывом в голосе:

– Говорят, что штурман подёргал левой рукой за своё правое ухо, ещё раз посмотрел на компас и карту и отрешённым шёпотом произнёс:

– Други, мы сбросили десант в Горьковской (сейчас Нижегородская) области.

А Это за сотни километров от линии Фронта в нашем глубоком тылу. Штурман парень был лихой, летал без парашюта. В открытых дверях самолёта его за куртку поймал стрелок-радист и вместе с бортмехаником привязал ремнём к сидению. Тот всё порывался объяснить, что надо предупредить хлопцев, чтобы они не подрывали мост, что не тот это мост. После возвращения домой, когда об этом стало известно в штабе, там возник циклон – начальство гремело и метало молнии! Штурмана для начала посадили на губу. Район, где высадилась группа, объявили на чрезвычайном положении. А ребята благополучно приземлились, ночью собрались вместе и под утро вышли к небольшой речке. На берегу увидели старика с удочкой. По-тихому окружили его, подошли поближе и спрашивают:

– Дед, здорово, как называется эта речка?

Дед оказался глуховатым и начал переспрашивать, что им надо, откуда они, разве не тутошние, зачем бродят здесь, но сказал, что речка прозывается Серёжей. Ребята, не отвечая, переглянулись: «порядок, приземлились точно, на берег Серёжи.» И для верности решили ещё старика поспрошать.

– Дед, ты из какой деревни будешь? Отсюда до Волги далеко? А в том селе за рекой гарнизон есть?