«Мы от рода русского...»

Что это, вновь случайное совпадение? Но почему такая быстрая смена политических и военных декораций? Хотя арабский автор и позволяет определить время похода на Абесгун между 60-ми и 80-ми годами, когда правил упомянутый Хасан Ибн-Зайд, но мы можем сами попытаться обозначить время похода более точно. 70—80-е годы? Вряд ли. Именно в это время начинается на Руси борьба за власть, проходит смена династии, престол в Киеве захватывает Олег, начавший тут же борьбу за собирание русских земель под властью Киева, выступивший против Хазарии. Неподходящее это было время для далекого каспийского похода. 60-е годы остаются более предпочтительной датой. И еще вот почему. Именно в это время византийцы дорожили любой возможностью приобрести союзников в борьбе со своим смертельным врагом — арабами. Это были не хазары, не Русь и даже не Болгария. Арабский халифат навис страшной тучей над восточными и южными владениями империи, грозил со стороны Сицилии. Многие области уже были потеряны безвозвратно. Арабские войска уже хозяйничали в Малой Азии. И понятно, что Византия всю мощь своих союзников направляла против арабов. Такая роль была отведена союзной ныне Хазарии, И уж не связали ли греки и Русь военно-союзным договором В обмен на ежегодную дань, торговые и иные льготы?

Надежных ответов на эти вопросы нет. Есть лишь смутные догадки, полезные аналогии, четкая перспектива,— в будущем все эти неопределенности действительно отлились в пункты военно-союзного договора.

Но ведь где-то было начало? Не в 60-х ли годах IX века? Право, слишком уж недвусмысленно оказалось это совпадение (если это было оно) совместной борьбы Византии и Руси против Арабского халифата и его сателлитов.

А теперь с большей или меньшей долей вероятия попытаемся реконструировать это первое (снова первое!) межгосударственное долговременное соглашение «мира и любви», которое включало в себя не только определение политических взаимоотношений двух государств, но н дополнялось другими важными конкретными пунктами: о крещении Руси (его можно рассматривать и как привилегию, данную Руси, уступку со стороны Византии, и как уступку со стороны Руси, в зависимости от сути дела, сокрытого для нас историей), о выплате руссам ежегодной дани за поддержание отношений мира и союзную помощь в борьбе против Арабского халифата, наконец, о регулярном обмене посольствами и о допущении русских купцов на византийский рынок. И даже если некоторые из этих пунктов гипотетические (впрочем, все они получат, как мы увидим ниже, свое развитие в самом ближайшем будущем), все равно и минимума их — статей о «мире и любви» и о крещении —вполне достаточно, чтобы оценить это соглашение как дипломатическое государственное признание Византийской империей Руси, заключение с ней масштабного, равноправного, важного для политики н экономики обоих государств соглашения. Русь встала в своих отношениях с Византией вровень с другими «варварскими» государствами, ее внешнеполитический престиж заметно возвысился, тогдашний мир заметил ее, услышал ее крепнущий государственный голос.

Глава 5 Князь Олег и договоры варягами, венграми, болгарами

Закончилась эпопея 860 года, закончилась блистательным успехом молодой Руси, а далее сведения о развивающемся Древнерусском государстве, и так не очень пространные и ясные, становятся сбивчивыми и противоречивыми.

Согласно летописи, после изгнания варягов за море руссы начали «володети» собой сами, перессорились и «въста родъ на родъ», возникла междоусобица. Вот тут-то русские племена и решили пригласить князя со стороны, который должен был обеспечить на Руси «наряд», т. е. систему управления, по типу властительства позднейших новгородских князей, которых Новгород приглашал к себе княжить на определенных условиях: так Рюрик появился в Новгороде, а два его боярина — Аскольд и Дир — в Киеве.

Далее летопись сообщает о том, что Аскольд и Дир ходили походом на Константинополь. При этом летописец описывает поход 860 года, но ошибочно относит его к 866 году. Затем он сообщает о кончине Рюрика и о том, что тот передал перед смертью свое княжение Олегу, «от рода ему суща», и отдал ему на руки своего сына Игоря, так как тот был еще слишком мал — «бе бо де-тескъ вельми».

С этим-то младенцем на руках Олег явился на Днепр, овладел Смоленском, потом Любечем и подступил к киевским горам. Аскольд и Дир были обманом вызваны за крепостные стены и убиты, а Олег, посадив по днепровским крепостям своих наместников, остался править в Киеве, сказав: «Се буди мати градомъ русь-скимъ».