«Мы от рода русского…»

И в самом городе греки поставили руссов под неусыпный контроль: теперь их сосредоточивали в одном месте, переписывали, впускали в одни ворота небольшими группами, без оружия, в сопровождении императорского чиновника. В данном случае предосторожность, проявленная греками, являлась не лишней, потому что хорошо вооруженный отряд, тайно проникший в Константинополь, мог если не захватить его, то хотя бы создать условия для захвата, удержав, скажем, до подхода основного войска какие-нибудь из городских ворот. Византийский автор XI века Кекавмен в своем сочинении «Стратегнкон» не раз упоминает о том, как именно в IX - X веках болгары, франки, турецкие пираты захватывали весьма крупные города при помощи военной хитрости. А уж древние славяне испокон веков были большие мастера всякого рода военных проделок.

И не всем руссам греки обязывались выдавать месячный корм, а лишь тем, кто придет с «куплей», т. е. непосредственно купцам. Тем же искателям приключений, которые могли бы появиться в Византии вне торговых целей, такой корм не предоставлялся.

Мы можем представить себе картину этих напряженных переговоров. Русские послы во главе с Карлом шаг за шагом добивались льгот, преимуществ для русских посольств, для русской торговли на византийском рынке, и самого главного из них - отмены пошлин, а греки так же упорно, не имея сил воспротивиться в главных пунктах, обставляли договор рядом ограничений, регламентации для Руси. В ходе этих переговоров и вырисовывалось, наконец, то соглашение, которое доходит до нас со страниц летописи.

Но что примечательно, все требования русской стороны дошли через летописное изложение как посольские речи, «заповеди» Олега, которые от имени великого киевского князя послы передавали грекам, а встречные требования греков оформлены в летописи как цитирование какого-то документа.

В первом случае мы видим свободную и вольную устную речь, во втором - речь книжную, сдобренную канцелярскими оборотами,- типичный образчик бюрократического документа. Если летописец и изобрел все это сам, по собственному разумению, то как же он усложнил свою задачу, цитируя в одном случае речи послов, в другом записывая в летопись выдержки из' документа! Невероятные сложности! Но это в том случае, если приписывать древнему автору грандиозную фальсификацию. Если же не ставить перед собой такой задачи, то все выглядит не так уж сложно.

«Посольские речи» были широко известны и в древнем мире, и в мире средневековом. Посол во время приема передавал иноземному владыке речи своего государя, передавал их устно. В дальнейшем, по мере развития, усложнения дипломатической практики, послы стали привозить с собой такие речи в записанном виде, передавали их текст после произнесения другой стороне, но первоначально, в пору складывания дипломатической системы, посольские устные речи являлись тем средством, при помощи которого молодые раннесредневековые государства вели переговоры за рубежом.

Что касается Византии, то там давно уже наряду с устными переговорами практиковалось их протоколирование, запись на «харатье», на хартии, т. е. их оформление в виде письменного документа, а все договоры с иностранными государствами оформлялись в виде так называемых хрисовулов - специальных грамот пожалований, предоставляемых от имени византийского императора. В этом акте отражалось все высокомерие, вся претенциозность византийских властей, «богоизбранного» императора по сравнению с окружающими Византию «варварами». Даже во время тяжких поражений, вынужденное заключать невыгодный для себя мирный договор, византийское правительство облекало его в форму пожалования от имени «василевса», императора.

И когда мы вчитываемся в летописное изложение переговоров, то воочию обнаруживаем следы этой дипломатической практики двух государств.

Основные условия договора 907 года сформулированы от имени Руси - это мир, контрибуция, дань. И в этой части договор выглядит как типичный клятвенный мир «варварской» державы с империей. Такие клятвенные устные миры заключали с империей болгары, арабы, авары, хазары, позднее - венгры, другие народы и государства, такой же устный клятвенный мир заключила в свое время, в 860 году, Русь. Теперь был новый поход, новая победа, новый клятвенный мир, отраженный в летописи в виде речей Олеговых послов.

Подобного рода условия - мир, контрибуция, дань - были общими политическими условиями, и грекам не было нужды оформлять их в виде хрисовулов. Другое дело - детальные статьи о привилегиях русских послов и купцов. И как только об этом в летописи заходит речь, то текст сразу же приобретает «письменный» характер, устная речь уступает место документу, грамоте - пожалованию.