Мы платим железом

Кроме того, если я не найду этот чертов путь, то обратно придется возвращаться по тому же маршруту, через Ильмень-озеро.

Что совсем нехорошо.

Я, конечно, помнил кое-какие приметы начала тропы. Ну, типа, камешки особые. Однако главной приметой была сама тропа. Вот она действительно приметная. И я очень надеялся, что ею пользуются.

Но – увы. Ничего.

Своим я пока не говорил, только Вихорьку. Хотя сынишка и без моих слов тоже ее искал.

И тоже – ничего. Он не следопыт и не охотник, мой Вихорёк. Эту науку в него вложить забыли. Только общих основ нахватался. Со следа не собьется, но чуять нутром – нет, не его.

По моим прикидкам, мы уже должны были дойти до нужной точки. В свое время за двое суток добрались без проблем, а ведь с нами и женщины и дети были. А сегодня – уже третий день пути, так что даже с поправкой на зиму мы должны были уже добраться до поворота на лесную дорожку.

Я остановил коня. Слева от меня – стылый Волхов, справа – заснеженный лес. Я попытался «увидеть» нужное место. Вроде помню. Зрительная память у меня хорошая. Но вспоминать по зимнему пейзажу летний – все равно что лицо узнавать по черепу.

Понятно, что путь где-то близко. И, склонен думать, мы его уже прошли. Пропустили. Вернее, я пропустил.

Теперь два варианта: возвращаться обратно или идти мимо Рюрикова города.

Оба не годятся.

Требуется срочное обострение памяти и интуиции.

Я сдвинул меховую шапку и почесал затылок… Стоп! А если попробовать…

– Траусти, подержи-ка мой плащ и дай свое копье. Постой, шубу и шапку тоже возьми!

По опыту знаю: замерзнуть в моем волшебном танце невозможно. С такой-то физической активностью.

Через несколько минут двигавшиеся по дороге смерды, сопровождающие воз мерзлой репы, могли наблюдать престранную картину: по дороге проворно бежал нурман весьма авторитетного вида с копьем наперевес, а за ним рысили верхом еще пятеро крутых воинов-северян.

Впрочем, глазеть мужики не стали: еще заслышав топот, быстренько сместились к обочине и согнулись в поклоне.

А мне было хорошо. Рядом длинными прыжками мчался мой Волк, кося глазом в сторону леса. Как и я.

«Ищи, брат, ищи!» – просил я его мысленно в те мгновения, когда радость бытия чуть-чуть отпускала и я вспоминал, зачем я здесь.

Всё-таки Волк нашел раньше. Свернул и прыгнул прямо в сугроб. Вернее, не совсем в сугроб. Свернул и умчался по насту в глубь леса, оставляя на его поверхности тающие световые пятна, и там пропал.

А я очнулся.

Дальше – как всегда. Даже хуже, потому что ноги подкосились, и я рухнул на дорогу. Сил не осталось совсем. Исподнее промокло от пота и прилипло к телу…

И это ужасное ощущение, будто в мире отключились цвета, а в жизни не осталось ничего, кроме тоски по ушедшему. Такой вот у моей нирваны отходняк. Но ничего, пройдет.

Мои спешились. Подняли меня в четыре руки. Кто-то нахлобучил шапку на влажные волосы, кто-то надел шубу, потом плащ. Позаботились.

– Ну, батя, ты и бежал! – по-словенски с восхищением проговорил Вихорёк. – На рысях еле за тобой поспевали. И долго бежал. Вода в котелке закипеть бы успела…

– Я нашел, – перебил я его. – Вот она – дорога.

Ну конечно. Теперь я узнал ее с первого взгляда. И приметы нужные нашел, вроде кучки из пяти камней на берегу Волхова и упавшего дерева чуть поодаль. Да, и камни и дерево были припорошены снегом, но угадать было можно. А главное, сама дорога была видна совершенно ясно: этакая ложбина в лесном сугробе, уходящая в чащу. И просвет между деревьями тоже заметен. Под определенным углом.

Что ж, лесовик из меня – не очень, а вот лидер неплохой. Я ведь ее нашел, дорожку к нашим сокровищам.

Дальше – просто. Нарубили лапника, который привязали к седлу одной из лошадок. Она пойдет последней, и лапник не то чтобы скроет следы, но сделает их более незаметными, а после первого снега и вовсе ничего не останется. Потом мне помогли взгромоздиться на лошадь. Братья Крумисоны встали на лыжи и побежали вперед, Оспак, спешившись, тоже надел лыжи, взял за повод первую лошадь, и мы двинулись.

Снега на дороге было значительно меньше, чем в лесу. Вероятно, дорогой всё-таки пользовались и зимой. Но всё равно лошадям почти по колено, так что каждые полчаса приходилось производить ротацию, ставя первую в хвост. Хорошо еще, что наст был не очень прочным, и не было риска, что лошади ноги повредят.

На обед не останавливались, стараясь выгадать светлое время, так что до вечера отмахали километров двадцать. Совсем неплохо.

С едой тоже определились: Трюгви Крумисон ухитрился копьем завалить оленя, а Вихорёк с седла подбил стрелой зайца.

Так что и поужинали роскошно, и на завтра прилично осталось.

Лошадей напоили растопленным снегом и задали немного овса.

Спали тоже в снегу, вернее, на лапнике.

Обогревались с помощью нескольких пар положенных друг на друга бревен, работавших не хуже тепловых панелей, так что замерзнуть не было никаких шансов. Затем определились с караулом, и на боковую. Во всяком случае я. Сегодняшний бег с моим Волком вымотал изрядно. Настолько, что я даже исключил себя из караульного расписания.

Но спокойно выспаться мне не дали.