Мы покорим бурю

— Вы тоже не привыкли к этому новому имени, как и я. Я… надеюсь, вам это приятно?

— Приятно! Элкинс и я в жизни не были так счастливы, — она остановилась, чтобы утереть скатившуюся по щеке слезу. — Вот, дитя мое, читайте вашу записку, пока я наполню вам ванну.

Соня открыла конверт. «Твое приданое — это наш свадебный подарок тебе от меня и твоего, только твоего и больше ничьего мальчика. Он еще уложил что-то в твой чемодан на свое усмотрение. Хотя думаю, что наличные, а не только драгоценности, тебе бы тоже не помешали. Ты сказала, что я волнуюсь — сижу как на иголках! Я ужасно переживала. Я чуть не сошла с ума с того момента, когда мы с Майклом заговорили об этой свадьбе. „Думаешь, она согласится?“ — я спросила себя и сама же себе ответила: „Она любит его! Я знаю, что она любит его!“ Счастья тебе, дорогая! Огромного счастья! Джейн». Сонины чувства вырвались наружу.

— Либби, Либби, вы знали об этих нарядах? Розовощекая женщина оторвалась от раскладывания тончайших, как паутина, чулков.

— Конечно, знала, мисс… мадам. Здесь шли такие приготовления, мисс Серена и миссис Нэш все это подготовили для вас. Подождите, давайте я помогу вам снять платье, чтобы вы не домяли прическу.

— Миссис Нэш великолепна. Я рада, что у нее есть Дики. Она так сильно хотела своего ребенка, которого никогда у нее не будет.

Либби улыбнулась доброй, знающей улыбкой.

— Сейчас у нее появился один. И уже навсегда. Приподнимите юбку, золотко, пока я не сниму ваши туфли.

Позже, уже одетая в белое бархатное платье, с мягко мерцающим жемчужным ожерельем вокруг шеи, Соня смотрела из окна на небо.

Его простор, безмятежность и величие глубоко успокоили ее взволнованное сердце. Что за вечер! Серебристая половинка луны в темно-синем бархатном небе, усеянном золотыми звездами, и фиолетовые тени далеких холмов под ними. Вся земля оделась в белое платье невесты. За черным зеркалом озера, в далеких окнах дома горели огни, мерцая в волшебных сумерках, как яркие топазы.

Стук! Из комнаты, которая была комнатой Дики! Сонино сердце встрепенулось.

— Войдите.

Майкл открыл дверь. Он выглядел очень высоким без своего привычного пиджака. Его черный галстук был завязан безупречной формы узлом, но рукава его белоснежной сорочки были не застегнуты. Смех мелькнул в его глазах и голосе, когда он напомнил:

— Разве не ты говорила, что жизнь становится гораздо интереснее, когда муж приходит в комнату своей жены специально для того, чтобы она застегнула ему запонки? — он протянул руку вперед. — Застегнешь? Я оставил Джонни с Гаем.

Взявшись за манжету рубашки, Соня почувствовала, как предательски покраснели ее уши.

— У тебя самая замечательная память из всех, кого я когда-либо встречала.

— Это просто дар, — он прижался губами к ее склоненной голове. — Ты любишь меня, Соня?

Она не отрывала глаз от пуговицы на его черном шелковом жилете.

— Еще. Вот! Застегнулась.

Майкл обнял ее за плечи.

— Ты веришь мне?

Низкий хриплый голос Майкла что-то перевернул в ней.

Она прошептала в ответ:

— Я здесь.

Смеясь, Майкл обнял ее и нежно поцеловал.

— Конечно, ты здесь, свет моих очей. Уже бьют часы. Подождите, пока я не одену пиджак и не присоединюсь к вам, миссис Фарр. Мы устроим грандиозный торжественный выход в столовую и поразим старину Элкинса.

Светящимися от счастья глазами Соня смотрела, как он переступил порог своей комнаты, оставив дверь за собой широко открытой.