Мы попали в ад

А вот и ещё одна достопримечательность – сиреневая роща. Пьянящий запах, во время цветения, заставлял почувствовать себя персонажем детской сказки, позволяя ненадолго позабыть о взрослых тревогах. Здесь росла и фиолетовая, и белая сирень, правда последней было куда меньше.

Пройдя умиротворяющую тропку, мы вышли на песчаный пляж, как раз вплотную к причалу. Если повернуть и пройти вперед метров 200, попадешь на асфальтированную набережную, где часто гуляли парочки и семейства с детишками, наблюдая за облюбовавшими Шустринку утками.

– Красиво, – с придыханием сказал Вадим.

– И не поспоришь.

Время чуть за полдень. Стоящее высоко солнце освещало удивительно чистые речные воды, а легкий ветер, поднимая невысокие волны, заставлял плясать симпатичные блики на водной глади.

– Хотелось бы мне устроить тут пикник, – неожиданно сказал он.

– Где угодно, только не на обочине, – хмыкнул я.

– Какая тонкая отсылка, – в ответ усмехнулся Вадим.

Возле причала, слегка качаясь на волнах, стоял морской транспорт – лодочка и два катамарана.

– Не желаешь прокатиться?

– В другой раз – обязательно, – довольно ответил мне Вадим. – Не забывай, с тебя ещё обещание покатать на мотоцикле.

– Помню, помню.

Пушистый слез с моего плеча и, цепляясь за одежду, спустился на песочек. Довольно потянувшись, он распластался прямо там же, нежась под солнечными лучами и щурясь от их яркости.

– Видать не по душе нашему грызуну солнышко, – подметил я.

– А ты разве не знал? – удивленно спросил Вадим. – У грызунов плохое зрение, особенно у альбиносов. Их глаза не адаптированы к солнечному свету. В таких условиях он почти как слепой – видит не дальше десятка сантиметров перед собой.

Я присел перед Зефиром и помахал рукой на расстоянии полуметра от его мордочки. Пушистый поднял голову и уставился на меня, спрашивая, чего тревожат его величество.

– Системные модификации задаром не проходят, – констатировал я. – Пушистый хорошо вкачался в зрение, раз может увидеть мою руку так далеко.

– Макс… Он чувствует воздушные потоки вибриссами.

– Чем?

– Усами.

Зефир, словно подтверждая это, кивнул.

– Никогда бы не подумал, что крысы столь удивительные зверюшки.

Погладив грызуна, и сделав из него подобие лепешки на песке, я отправился выполнять первостепенную задачу – мыться, а пушистый начал отряхиваться.

– И все же, тот зомбарь мне не даёт покоя.

– Ты о чем? – спросил у меня Вадим.

Расстегнув куртку, я аккуратно сложил её на песочек. После стянул с себя футболку, обувь и штаны, оставшись лишь в трусах. Сняв резинку, попытался хоть немного распутать слипшиеся от слизи волосы, но получил только висящие сосульки. А, нахрен, вода всё исправит.

– Да о той упитанной бабище. Не часто ли начали встречаться мутанты?

– Может у зомби тоже есть своя система? Либо же какие-то варианты развития? – призадумавшись, сказал Вадим. Было видно, что парень напряженно размышляет. – Хотя имеет место и случайная мутация. Смотри, ведь не все люди получили иммунитет, пусть и относительный. Часть обратилась, другие же в системе числятся выжившими.

– Твоя правда, – кивнул я, отчищая песком куртку и штаны. Тут бы постирать вещи с антизасерином, но такой благости в ближайшем будущем не предвидится. – Но даже та толстушка угрохала бы троицу, будь они чуть тупее или менее расторопнее. Если так пойдет и дальше, мы получим кучу обычных, крайне опасных зомби, так ещё и орду мутантов, которые станут во главе их. Ведь есть шанс появления какого-нибудь зомби-генерала? Такого исключать нельзя.

– Тебя в детстве совсем головой не роняли, – вздохнул Вадим.

– Это ты к чему сейчас? – немного охренев, посмотрел я на него.

– Каждый раз, когда ты стукнешься, или же получишь по щам, выдаешь умные мысли, – заключил он.

Зефир, слушавший наш диалог, улыбнулся. По крайней мере это было похоже на это, судя по лыбе, растянувшейся до ушей.

– Так в этом и суть любого сложного механизма. Пока не долбанешь, работать не будет.

– Ага, особенно когда он старый и заржавевший, – хмыкнул Вадим. В ответ ему прилетел мой ботинок, точно в лоб. Несмотря на всю реакцию, парень не успел увернуться, шлепнувшись на зад.

– Ох, извини, ты в порядке? – напустив обеспокоенности, спросил я. – Из рук выскочил, совсем уже суставы хрустят…

– Гад волосатый, – потирая лоб, пробурчал он.

– Голубоглазка нэжная, – парировал я.

Наше препирательство длилось ещё минут 5, пока дочищал вещи. Закончив с этим, и махнув Вадиму, отправился на водные процедуры.

Зайдя в реку по пояс, слегка поежился. Температура воды комнатная, может чуть теплее, но явно далековата от комфортного душа. Но для мытья самое то.

Решил немного поплавать, заодно и освежиться. Пошел вглубь Шустринки. Доставать до дна перестал уже через метров пять от берега. За мной тянулась дорожка из зеленовато-желто-серых подтеков. Мерзость какая.