Мы потребуем крови

Ее язвительное нападение на мой нрав ранило сильнее, чем попытка меня напугать. Я подумала о добрых священниках, объяснявших, что я чудовище и не понимаю, какое зло на себя навлекла. Я ненавидела свой дом, но нескольких недель в богадельне оказалось достаточно, чтобы мне захотелось вернуться домой. Они этим пользовались, чтобы меня удержать. «Научись быть хорошей, Кассандра, и ты сможешь вернуться домой. Давай мы научим тебя. Позволь нам привести тебя к Богу».

– Извини, – сказала я. – Мне не следовало этого говорить.

– Да, не следовало, – согласилась она, но все продолжала таращиться на меня глазами навыкате, уже стекленеющими.

– Кончай пялиться на меня, это жутко.

Она отвела взгляд.

– Я лишь восхищалась видом извиняющейся госпожи Мариус.

– Смотри не привыкни, – сказала я. – Такое нечасто случается.

– Пусть нечасто. Но это значит, что когда такое случается, я могу тебе верить.

Мне не удалось придумать ответ, как не удалось и разобраться в странном чувстве, словно что-то сжалось внутри, и, чтобы отвлечься, я взялась за очередную книгу. «Порождение всего сущего», Эсса Ирин.

Быстрый просмотр не выявил никаких упоминаний о душевных аномалиях, и я отложила том.

– Что мы все-таки ищем?

– Хоть какое-то понимание того, кто такой доминус Виллиус и как можно использовать седьмое тело против него.

– Но что значит «против него»? Убить? Проникнуть в его разум? Контролировать его? Согласись, мы ведь даже не знаем, чего он пытается добиться. Кроме воссоздания бреда насчет смертей Вельда.

– Он напал на нас в Кое.

– Да, но почему? Для чего было убивать коммандера Аулуса? Девятка десятилетиями сотрудничала с церковью Единственного истинного Бога, она вряд ли отказала бы Лео, чего бы он ни желал. Если же его цель – война с левантийцами, то зачем?

– Левантийцы уничтожили огромную часть чилтейского войска.

Я пожала плечами.

– И что? Лео не генерал, а священник. И кроме того, его Бог не учит возмездию. Бог прощает и милует, а не мстит. Может, я и не люблю церковь, но, по сути, их учение совсем не так ужасно.

Словно вызванный упоминанием о религии, в мастерскую вошел капитан Энеас. Он казался более измученным, чем когда уходил.

– С ним все хорошо, – сказал он раньше, чем я успела спросить. – Но думаю, всем нам нужен отдых. Утром соберем все припасы, какие найдем, и продолжим путь.

Императрица неуклюже поднялась со скамьи.

– Я считаю, что надо оставить Торвашу сообщение.

– И о чем же, ваше величество?

– Сообщим, что мы были здесь. Также можно попросить его передать с кем-нибудь весточку для нас, если он прочтет записку. Я пока не имею понятия с кем, и конечно, он может не вернуться. Но есть шанс получить ответ, значит, стоит оставить свидетельство нашего присутствия.

Капитан Энеас медленно кивнул.

– Да, но я тоже не знаю, кому мы можем довериться. А если записка попадет в руки Лео, этот человек будет в опасности.

– Верно. – Императрица нахмурилась, и лицо мертвеца, теряющее мышечный тонус, стало еще более жутким. – Есть над чем подумать.

– Да уж.

Императрица Хана протянула мне мертвую руку.

– Пора, госпожа Мариус.

– Может, ты потерпишь, пока мы не доберемся до циновки для сна?

Она одарила меня пристальным оценивающим взглядом, но кивнула, и мы бросили оставшиеся книги, так и не просмотрев их, покинули мастерскую и направились к центральной лестнице.

– Я много слышал про это дерево, – заметил капитан Энеас, когда оно показалось в конце коридора. – Это самое огромное дерево во всем Чилтее, и его невозможно срубить. Ствол и ветки такие прочные, что ломаются даже самые острые топоры.

– В самом деле? – спросила я. – Никогда такого не слышала. Но звучит как чушь, оправдание заносчивого хозяина, почему он позволил дереву прорасти в центре дома.

– Лорд Дариус Ларот первым бы порицал своих предков, – вставила императрица, тяжело ступавшая в своем трупе. – Но когда я спросила про дерево, он говорил то же самое. Рассказал, что в прежние времена люди со всех концов империи приходили и пытались его срубить, но никто не преуспел.

– Почему же теперь об этом почти никому не известно?

– Вероятно потому, что все это происходило очень давно, перестало кого-либо интересовать и стало обыденным.

Я присмотрелась к стволу. Как на всех деревьях, кора была местами шершавой, а кое-где гладкой, вся в бороздах, расщелинах и узлах. Ветви покачивались, как гибкие руки, и ничто не указывало на твердость и непробиваемость.

Капитан Энеас почтительно сопроводил нас до комнаты и пожелал доброй ночи. Императрица опять протянула мне руку, и теперь у меня больше не было повода откладывать воссоединение, кроме опасений насчет того, насколько оно будет болезненным.

Одно легкое прикосновение, а за ним глубокий и долгий вдох, мое тело дышало и раздувалось, втягивая не воздух, а суть другой личности. На мгновение мне показалось, что сейчас я лопну, как перезрелый плод. Этого не случилось, но все стало тесным, странным и неудобным.

Мертвое тело рухнуло на пол, бледное, окоченевшее, с восковой кожей и вытаращенными глазами.

– Надо было сделать это в коридоре, – сказала я. – Не хочу я спать в той же комнате, где оно…