Мы пришли

Кормовая шестидюймовая башня получила попадание тяжелого снаряда в барбет, с пробитием 127-миллиметровой плиты, прикрытия подачи боеприпасов. Снаряд развалился, проломив броню без разрыва, но его осколки намертво заклинили норию, загруженную снарядами, и вывели из строя механизм горизонтального наведения башни. Загорелся порох из разбитых гильз, часть из которых упала в подбашенное отделение, вызвав возгорание матов. Начавшийся в непосредственной близости от погреба пожар был быстро потушен расчетом, обслуживавшим подачу, и взрыва не последовало.

Второе опасное попадание было в крышу такой же носовой башни. Снова была пробита броня (крыша башни толщиной 30 миллиметров), и снаряд разорвался внутри, вызвав возгорание приготовленных к бою боеприпасов. Личный состав покинул боевое отделение, отдраив броневую дверь, получив осколочные ранения и ожоги. Начавшийся пожар был быстро потушен расчетом башни, действовавшим снаружи. На элеватор огонь не проник, а поскольку кранцы первых выстрелов были уже пусты, горели только поданные в башню заряды с лотка. Осколками их сбило на пол башни, где и вспыхнул высыпавшийся порох. К счастью, снаряды, лежавшие там же, не детонировали.

Уже недействующая кормовая 305-миллиметровая башня получила попадание в ствол левого орудия, что полностью испортило его, погнув ствол. Осколками этого снаряда сильно повредило противоосколочную защиту на обеих амбразурах, заклинив ей и правое орудие.

Несколько попаданий пришлись в главный и верхний поясы, но во всех остальных случаях броня выдержала, хотя и началась довольно сильная фильтрация из уже затопленных бортовых коридоров и сквозь наружную обшивку через выскочившие заклепки и стыки листов. Помпы едва успевали качать воду. С этим удалось справиться лишь к ночи, прочеканив ослабшие швы и заделав отверстия от заклепок.

Отмечалось малое разрушительное действие бронебойных снарядов, нередко просто разбивавшихся о броню. Одним из двух попаданий в боевую рубку сорвало броневой отражательный козырек, закинув его в прорезь и перебив им все переговорные трубы. Серьезно пострадали дымовые трубы, а осколками разорвавшихся в них снарядов повредило один котел в первой кочегарке и три во второй. Максимальный ход броненосца упал до 10 узлов.

Был тяжело ранен командир корабля капитан первого ранга Игнациус. Рожественский также получил два осколка в правое плечо и один в голову, но ранения оказались касательными, и после перевязки прямо в рубке он продолжал следить за боем. При этом его распоряжения передавались на эскадру с помощью фонаря с крыши носовой башни.

Как только японцы скрылись, он хотел, было, перебраться вместе со своим штабом на «Орла», подняв на нем свой вымпел. Этот броненосец пострадал меньше, чем «Бородино». Но отсутствие на всей эскадре целых шлюпок и свежая погода, делавшая швартовку крупных кораблей в море слишком рискованной, не позволили этого сделать, и российскую вторую тихоокеанскую эскадру все так же вел «Князь Суворов».

Из офицеров штаба, находившихся во время боя частью в боевом посту под защитой брони, на уровне ватерлинии, частью в рубке, лейтенант Церетели и флагарт Берсеньев имели осколочные ранения в голову.

Лейтенант барон Гревениц, бывший в артиллерийской рубке в момент начала перестрелки с японскими крейсерами, отделался лишь контузией и двумя осколками в боку. Едва начался обстрел, одним из первых попаданий перебило телефонные провода из боевой рубки в верхнюю, и он, вместе с обоими артиллерийскими наблюдателями, занялся их исправлением, спустившись на верхнюю палубу мостика. Как раз в этот момент японский снаряд угодил под самую стеньгу фок-мачты, перебив её напрочь и накрыв осколками всех, кто был внизу. Артиллерийская рубка ухнулась за борт, скользнув по броне носовой шестидюймовой башни, счастливо никого не задев. Кроме рубочного расчета были ранены два сигнальщика и посыльный матрос, а также четыре человека из расчетов противоминных пушек, двое из которых пострадали от оборвавшихся снастей. Общие потери в экипаже флагманского броненосца были очень большими: около 60 человек убитых и почти полторы сотни раненых.

В начале седьмого эскадра двинулась на юго-запад, держа максимальные 10 узлов. Отправленные в разведку крейсера никого не обнаружили, но продолжали ходить кругами вокруг главных сил. Рожественский вел свой поврежденный, но не побежденный флот назад, к входу в Цусимский пролив, на встречу со своими транспортами и плавучими мастерскими, чтобы пополнить запасы и починить корабли. Еще на переходе от Мадагаскара его штабом, исходя из английской лоции, было выбрано наиболее подходящее место для развертывания временной базы на западном побережье острова Фукуэ. В проливе между ним и еще одним островком, с таким же трудно произносимым названием. В ходе штабных проработок это место постепенно начали называть просто «точкой», чтобы не ломать язык чужими словами. Вот к этой точке и направлялись сейчас три отдельных отряда русского флота. Идя на юг, в то время как, по логике, им следовало прорываться на север.

Глава 6