Мы просто снимся бешеной собаке...

      - Хорошо, ребята! Мы отпустим вас. Мы же не звери... Судьба небесно-голубой цивилизации висит на волоске. Да плевать, что вы типа «наши враги»! У нас с Вантузом только один настоящий враг… Полиция! И эти сволочи скоро ответят за всех погибших пацанов. Да, конечно! Эрмитажник тоже прикончил нескольких наших братьев. Но он это сделал в честном бою, защищая свою собственность... Чего греха таить? Мы бандиты. Но кодекс чести у нас тоже есть. И мы уважаем своих противников. Мы не заливаем их жилища напалмом. Не перекрываем им все входы и выходы, чтобы загнать в подвалы и взять измором. Мы просто пытаемся выжить в этом мире, как умеем. А полицейские суки… Они выкосили почти все питерское отделение ОБОС. Те, кто сейчас с нами - всего лишь жалкие крохи еще недавно мощной организации. Мы были ночными королями Санкт-Петербурга… А кем стали? Подвальными крысами, дрожащими от каждого шороха и скрипа. Они обложили нас со всех сторон! Но скоро они ответят за все. У нас еще остался московский филиал, его бойцы будут только рады отомстить за смерть своих питерских братьев. Но по какой-то причине связь с ними прервалась. Мы освободим вас. А в обмен на это - вы доставите меня в Москву! Как только я встречусь с московскими друзьями, вы сможете улететь куда-угодно.

 Эрмитажник спросил:

      - Госпожа Валентинка, а почему вы думаете, что мы поможем вам вырваться из города?… И почему так уверены, что мы вообще захотим вам помогать?

      - Мой милый мальчик… Заначка не такая глупенькая, как тебе кажется. Мы расшифровали бортовой журнал вашего гиперлета и выяснили, что за весь путь вас ни разу не тормознула полиция! Более того… Как только патрули получали индентификационный номер корабля, они тут же давали отбой тревоги и теряли к вам всякий интерес. Это возможно только в одном случае: им дано указание пропускать ваш челнок везде и всюду. Мы же сидим тут и не смеем даже носа высунуть, легавые только этого и ждут, чтобы вычислить и залить напалмом наш последний приют. А о том, чтобы подняться в воздух - вообще не может быть и речи! И только с вами у меня есть шанс выбраться из города и долететь до Москвы. Поэтому, в обмен на свободу, вы берете меня с собой. Я даже помогу вам найти генератор! А для гарантии вашей лояльности мы оставим здесь в заложниках товарища Бюргера. Думаю, что Вантуз и остальные ребята отлично о нем позаботятся!

      Последние слова Валентики потонули в оглушительном потоке ругательств «товарища Бюргера». Заначка даже покраснела от удовольствия, выслушивая все эти витиеватые многоуровневые эпитеты в свой адрес. Наверное  узнала о себе много нового. За те несколько минут, пока Бюргер сотрясал воздух камеры через громкую связь, используя всю силу своих легких и вытаскивая самые жестокие определения женского коварства из самых темных закоулков своего мужского подсознания. Когда же этот фонтан негодования наконец иссяк, всем стало ясно, что Вантуз и Заначка крепко держат нас за то самое место, которое так мешает танцевать плохому танцору. Ничего не оставалось, как принять их условия.

      Наш гиперлет немного пострадал от столкновения с молекулярной сетью, и его починка заняла почти весь день. Вылет пришлось отложить до следующего утра. Мистер Бюргер на неопределенное время покинул наши ряды и насильно был ассимилирован с остатками питерских кибер-блатарей. А Эрмитажник оказался обречен всю дорогу в Петергоф и далее до Москвы провести в томительно щемящей малине. В обществе двух фантастически прекрасных женщин, одна из которых имела бледно-розовый оттенок кожи… А кожа второй практически сливалась с цветом… Неба. Вот такие дела, Смерть. Опять тебе достается все самое интересное, а мне - одни базары да нездоровый сон. Люблю тебя... Целую… Твоя навеки… Тень.»  

29.

      Снова ночь перед дальней дорогой… И снова в компании моего персонального инквизитора Дмитрия Вечера. Опять мы сидим вдвоем над бездной мерцающих звезд и болтаем ногами в пустоте бесконечного мрака. Трубка с голландским самосадом переходит из рук в руки. Мы потягиваем ароматный дым и ведем свои мегомужские разговоры... За мегосуровую… Мегожизнь. Вечер как всегда в ударе. С горящими глазами он излагает мне одну из своих теорий бытия:

      - Вот скажи мне, Эрмитажник, в чем смысл жизни?

      - В том, что его нет!