Мы родились и жили на Урале–реке... (СИ)

(особенно в первые недели) тревога беспокоила и отца: он не сразу

избавился от чувства обиды, возникшей после разговора со мной, и

примирился с моими “пустыми” речами. Осенью он еще несколько раз

возвращался к разговору о “совместной жизни”... И вновь обижался на

меня.. Внешне тихая, “бездетная” жизнь воспринималась отцом тяжело.

Тишина, царившая в доме, действовала на него болезненно.. Осенние и

зимние ночи не приносили и ему внутреннего успокоения и

облегчения...Отец, как всегда, просыпался рано, задолго до рассвета. И

сразу же отправлялся во двор, но старые хозяйственные “владения” и

заботы уже не радовали отца так, как в “прежние” годы... Единственное

семейное “богатство” ( корова) его не особенно интересовало: ведь

Буренка полностью принадлежала маме.. Отец выходил на пустынную

улицу, чтобы убедиться, что тротуар перед домом чист. Соседние дома

виднелись в сумрачной полутьме как - то загадочно, дальние - казались

призрачными...Кое - где тускло светились огоньки: видно, кто -то, такой

же беспокойный, как отец, просыпался рано... Все было давно знакомо,

привычно... И уже не слишком сильно радовало. Наступивший день

разворачивался по известной “схеме”. И сразу предъявлял строгие

требования отцу...

Приведя себя в “порядок”, отец приступал к быстрому, “легкому”

завтраку ( хлеб без масла, стакан чая с долькой “кускового” сахара), затем

сразу же отправлялся в конюшню ( во дворе больницы) , готовил лошадь

(Карего) к поездкам по городу, обязательно проверял сбрую ( дуга, хомут,

вожжи и пр.) и телегу ( “...Не смазать ли колеса?.. Не проверить ли

спицы?.. Нет ли трещин в оглоблях?..”).. Дальше - база: продукты для

детского сада и больницы... Свою простую, но нужную многим работу

(“...ведь каждый день и детей, и больных надо кормить”) отец привык

выполнять аккуратно, добросовестно.

Поездка отвлекала его от печальных мыслей, заставляла

сосредоточить силы и внимание на “нонешних” делах. На некоторые из

307

них отец вынужден был обращать меньшее внимание. Так, реже, чем

прежде, стал развлекать детей веселыми поездками на телеге...Как - то

воспитательница пожаловалась, что после “прогулки с дедушкой” один из

детей стал кашлять. Отец воспринял ее слова как некое предупреждение -

и решил, что катать воспитанников в открытой телеге не следует...

Значительную часть рабочего времени он проводил во дворах

больницы и детского сада. Положение и обязанности отца, как некогда в

военкомате, стали теперь загадочно неопределенными. Он трудился как

рабочий - “многостаночник”: не только как возчик - снабженец... Охотно

занимался давно знакомыми, привычными делами...

Отец не хотел встречаться с больными, смотреть на их бледные,

страдающие лица, выслушивать жалобы на однообразную жизнь в

больнице и плохих врачей, успокаивать собеседников “разумными”

речами, которые они слушали неохотно: больным нравились собственные

речи..

Чтобы не слушать жалобы больных, отец уходил во двор детского

сада.. Там он охотно “боролся” за чистоту и порядок на его небольшой

территории: “готовил” к зиме деревья, осматривал песочницу, сжигал в

металлической бочке сухие листья и траву, проверял и укреплял забор и

калитку, засыпал песком лужи около здания ; накануне Нового года решил

поставить снежную бабу и построить небольшую ледяную горку... Когда

дети выходили на прогулку, внимательно наблюдал за ними, опасаясь, что

кто - то из прохожих может обидеть его “подопечных”... Внимательно, как

и раньше, выслушивал просьбы малышей “покатать на лошади”, но теперь

редко соглашался выполнять их желания...

Отец давно “перешагнул” шестой десяток жизни.. Но он по -

прежнему не мог и не хотел жить без привычной работы... Дорожил

“полезным” временем, особенно когда находился “при деле”. Не раз

спрашивал своих детей (или объяснял им?): “Как вы можете попусту

тратить целый день?.. “ Однажды, уже в начале 60-х, племянник, которого

мои родители не видели многие годы, пригласил их погостить у него ( в

небольшом городке соседней Оренбургской области) одну - две недели...

Возвратились родители домой радостные, довольные и поездкой по

железной дороге (мама - впервые, отец - после полувекового перерыва), и

радушием родственника и его семьи. Но, как позже признался отец, уже

через два - три дня веселое “гостевание без дела” стало для него

непривычно тягостным: отец не знал, как можно распорядиться своим

свободным временем в чужом доме...

... И сейчас отец находил радость и удовлетворение для себя лишь в

постоянной работе.. Возвращался вечером домой, уставший, задумчивый,

сосредоточенный на чем -то своем, важном... Поужинав вместе с мамой,