Мы родились и жили на Урале–реке... (СИ)

Урале артельщикам запретили. И его хорошее знание славного Яика

Горыныча им не пригодилось. Рыбаки были вынуждены трудиться на

небольших реках и озерах.

За долгие месяцы скитаний по просторам степного края с новыми

товарищами у отца не раз случались большие и малые неприятности:

зимой (на Челкаре) льдину, на которой работали рыбаки, унесло ветром

далеко от берега, и им пришлось решать, как спастись и не потерять

«орудие своего производства»; весной рыболовы нередко проваливались в

холодные омуты; осенью сети цеплялись за упавшие на дно озер и рек

деревья и коряги, и тогда молодые артельщики становились водолазами –

ныряльщиками.

Жители поселков, расположенных рядом с водой, обычно

неприветливо встречали городских рыбаков: «Не наши. Чужие. Бесстыжие

жулики. Берут то, что не они сберегли.» Артельщики не только

выслушивали брань и угрозы, но и становились участниками скандальных

споров и серьезных ссор, едва не превращавшихся в драки. Отец не

принимал участия в шумных сходках. Ему отводилась роль «миротворца»,

«делового посредника» и «активного защитника общей справедливости».

Стараясь быть убедительным, он говорил: «Мы разве берем у вас что-

нибудь? Ведь вы сами тоже ловите рыбу. Слава Богу, пока ее всем хватает.

Мы такие же рыбаки, как и ваши. И какой спрос с нас? Почему шумите ?».

89

Позже, вспоминая время «хождений» по родному краю, отец

признавался, что именно тогда он по-настоящему познакомился со

многими реками (Барбастау, Солянка, Узени) и озерами (Черхал, Сакрыл,

Балыкты и др.). Впервые как рыбак побывал на Индере, большом соленом

озере на зауральной стороне. Оно запомнилось отцу не только богатой

добычей, но и причудливыми берегами с острыми вершинами, среди

которых выделялась Красная Гора (Кызыл-Тау), извилистыми долинами,

загадочными «дырами» (провалами) в почве. И, конечно, лечебными

источниками. С ними отцу пришлось ближе и серьезнее познакомиться

через два года, когда, заболев рожистым воспалением кожи, он вынужден

был отправиться на Индер не ради ловли рыбы, а с совсем иной целью.

Тогда он побывал на самом крупном источнике Аще-Булаке.

Работа в рыболовецкой артели помогла отцу лучше узнать и людей,

живущих в небольших поселках и аулах. Он стал легче и свободнее, чем

раньше, понимать казахский язык, что значительно облегчило ему общение

с жителями разных районов степного края... В 30-е годы, отправляясь в

грузом на Бухарскую сторону, отец чувствовал себя полностью

подготовленным к тем трудностям, которые могли встретить его в дороге.

Рыбацкая «эпопея», длившаяся около года, позволила отцу поправить

свое хозяйство. Но он знал, что в одиночку не сможет навести настоящий

порядок в доме и обеспечить семье спокойную жизнь. Ему был нужен ( как

он не раз говорил) работающий помощник.

ТРЕТЬЕ КРАТКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ

Шура – старший ребенок в нашей семье...Родилась она весной 18-го

года, когда на казачьем Урале разгоралась гражданская война...

Единственная дочь у моих родителей. Ее судьба сложилась совсем иначе,

чем у братьев. Трудно, печально. Вопреки ее желаниям...

С ранних лет, и дома, и на бахче, Шура опекала братьев: беспокоилась

об их спокойствии, одевала, кормила, развлекала, участвовала в их играх.

И всегда работала, особенно напряженно в летние месяцы, когда вместе с

мамой уезжала из города , чтобы ухаживать за картошкой, арбузами,

дынями и пр. Рабочий день у сестры, как и у мамы, начинался почти сразу

после восхода солнца и прекращался лишь тогда, когда «дневное светило»

приближалось к закату – с короткими перерывами на отдых («в тенечке») и

обед. Бахчевное дело обладало одной тяжелой особенностью: оно никогда

не заканчивалось. От жары болела голова, от яркого солнца слезились

глаза, болела спина, так как приходилось постоянно нагибаться над

спутанными плетьми растений, собирать вороняжку, таскать большое

ведро с водой, кормить и поить корову.. Иногда – искать ее. Буренка могла

уйти далеко от бахчи и Шуре надо было пройти по бездорожью не один

90

километр, чтобы отыскать нашу Буренку. Сестра часто чувствовала острую

боль в левом плече, – особенно острую, когда она поднимала или

переносила что-то тяжелое.

Когда мама уезжала в город (обычно на неделю в месяц), дочь

становилась единственной работницей, полностью отвечающей за

спокойствие и порядок в хозяйстве. Она никогда не отказывалась от дела,

которое ей поручали родители. Но Шура, как любая девочка, хотела

встречаться, разговаривать и играть с подругами. И обязательно ходить в

школу. В осенние-зимние дни она с нескрываемой завистью смотрела на

двоюродную сестру Аню, которая торопилась в класс. Но желания моей

сестры не сбылись. Отец думал совсем иначе, чем дочь. Как некогда наш

дед, он полагал, что школа с ее постоянными уроками девочке не нужна,