Мы родом из СССР. Книга 2. В радостях и тревогах…

Нет, не всё, – справедливо замечает В. И. Воротников. – Разломав, пусть консервативную, но систему, он породил разброд и неуверенность хозяйств в завтрашнем дне. В конечном счете „перестройка“, проводимая Горбачевым в сельском хозяйстве, экономический беспредел, политическая нестабильность развалили сельское хозяйство.

То же самое и в экономике в целом. Экономические „новации“ Горбачева нарастали как снежный ком, одна за другой. Часто они были научно не обоснованы, не обсчитаны ресурсами, финансовыми последствиями, принимались спонтанно. Экономические эксперименты шли чередой по многим вопросам. Но проблем в экономике не убавлялось. Они продолжали расти и усложнять социально-экономическое положение в стране.

Была необходимость изменить систему управления экономикой: оставить за партией лишь политические функции, а государственную власть передать Советам… Старую систему торопливо сломали, ничего не дав взамен…

Главным стержнем прежней системы управления экономикой была мощная Коммунистическая партия. Она действительно взяла на себя несвойственные ей функции, но держала руку на пульсе экономики и контролировала её развитие.

Глобальным дезорганизатором большой работы по внедрению механизма совершенствования управления являлся горбачевский постулат: „Разрешено всё, что не запрещено законом“. Он породил в стране анархическое своеволие: „Что хочу, – то и ворочу“.

Это вызвало несогласие и протест со стороны партийных комитетов, особенно среднего звена (райкомов, горкомов, обкомов, крайкомов). Горбачев тут же объявил их „консерваторами“, „противниками перестройки“ и бросил клич: „бить по штабам“…

Многие предложения и решения, спонтанно рождавшиеся Горбачевым и принимавшиеся по его настоянию, вызывали обоснованное возражение специалистов, ученых и даже некоторых членов Политбюро. Но он от них отмахивался: „Надо быстрее „пробежать“ переходный этап перестройки, оправдать надежды народа“.

Эти горбачевские желания и стремления „поскорее пробежать первый этап перестройки“ – брали верх над экономической наукой и опытом, над здравым смыслом. Локомотивом этого „пробега“ был именно Генеральный секретарь. Политика была поставлена впереди экономики („телега впереди лошади“). И экономические идеи стали гибнуть одна за другой.

Только позднее, в 1988 году, станет ясно, куда Горбачев так торопился: он с самого начала задумал радикально изменить не только экономический, но и общественно-политический строй. А между тем, все перестроечные годы он твердил: „Ответ на все вопросы мы должны искать в рамках социализма“. Этим цинично обманывал и партию и народ…

Видя очевидные провалы многих своих начинаний, Горбачев на Пленуме ЦК КПСС в июле 1987 года стал утверждать, что в провалах виноваты не только допущенные ошибки, просчеты, консерватизм и бюрократизм, а в целом советская политическая система. И делал вывод, что „без кардинального изменения политической системы мы не справимся с задачами перестройки“.

Это было объявлено главной задачей её второго этапа. Партия всё дальше уходила от экономических проблем, а Советы были не в состоянии взять руководство на себя, не имея ни законодательных норм, ни экономической базы, ни кадров, ни опыта.

В сентябре 1987 года Горбачев скажет: „Мы вступили в критический этап перестройки“. Это был провокационный призыв, попытка свалить вину за сбои перестройки на других, прежде всего на местные партийные комитеты. Он всячески поддерживал и поощрял настрой, вызванный им же, Горбачевым, отданной им командой: „бить по штабам“ – по среднему звену партийных и советских кадров, которые, по его утверждению, являлись главным тормозом в проведении перестроечной политики.

Своими призывами он давал установки СМИ направлять недовольство проводимой политикой против КПСС и Правительства, возглавляемого Н. И. Рыжковым. И СМИ перешли к фронтальной атаке на все стороны деятельности партии, всемерно дезориентируя общественное мнение и внутри страны, и за ее пределами.

Гласность и плюрализм вершили свое гнусное и подлое дело: целенаправленно использовали в антикоммунистических, антисоциалистических целях свои силы. СМИ стали крушить всё вокруг, используя „спецгласность“.

А. Н. Яковлев в 1992 году с радостью и гордостью за своё „детище“ скажет, что он и „не предполагал“ такой её разрушительной силы. Разговоры о плюрализме и гласности были для „архитекторов“ и „прорабов“ перестройки всего лишь пропагандистской маскировкой.

В конце 1987 года меня особенно взволновало кощунственное использование 70-летия Великой Октябрьской социалистической революции в качестве повода для реанимации и продолжения незаконченной Хрущевым антисталинской кампании, её углубления и расширения с охватом всех периодов советской истории.