Мы родом из СССР. Книга 2. В радостях и тревогах…

Громил Горбачев ЦК, Политбюро, Совмин. А вот к Ельцину прикоснуться боялся. Дал команду Медведеву: «На этом Пленуме вопрос о Ельцине не поднимать». Зато Ельцин, пользуясь безнаказанностью и вседозволенностью, продолжал «бузить», «набирать очки» в стане «демократов».

Да и на этом Пленуме Ельцин выступал дважды. И бросил Горбачеву «правду в глаза»: «Сложилась ситуация, которая ухудшила жизнь людей. Растет недоверие к партии… Увеличивается число людей, сдавших партийные билеты…» (В. И. Воротников. А было это так… М. 2003, с. 302, 304, 305, 306).

Не пройдет и пяти месяцев после апрельского (1989 года) Пленума ЦК КПСС, как по воле генсека, сентябрьский (того же года) Пленум ЦК снова занимался кадровым вопросом, на сей раз, – «зачисткой» Политбюро. Опять сразу пятерых. Опять неугодных коварному генсеку: «Н. Ф. Талызина и Ю. Ф. Соловьева – освободить от обязанностей кандидатов в члены Политбюро; В. В. Щербицкого, В. П. Никонова, В. М. Чебрикова – от обязанностей членов Политбюро в связи с уходом на пенсию».

И снова все проголосовали за предложение генсека. Без вопросов…

«Этот момент характерен, и показывает, насколько выросло самомнение, безапелляционность генсека, его самоуверенность. В то же время здесь проявилась и бестактность, неуважительное отношение к товарищам по работе». (В. И. Воротников. «А было это так…» Из дневника члена Политбюро ЦК КПСС. М. 2003, с. 336, 337).

Верное, справедливое мнение. Но почему же «товарищи по работе», видя и понимая все эти возмутительные, коварные, циничные действия Генерального секретаря, молчали, без сопротивления, беспрекословно «проглатывали» горькие для партии, для страны и для них самих «пилюли». А вслед за ними – и все члены ЦК КПСС на Пленумах поступали так же беспринципно, считая, «значит, так надо, если предлагает генсек и молчат члены Политбюро…»

«…Заложниками» преступного ренегатско-предательского курса Горбачева оставались из недавно еще монолитного состава Политбюро три его ближайших соратника-единомышленника, с которыми он начинал перестройку, – Е. К. Лигачев, Н. И. Рыжков и В. И. Воротников. Но их участь тоже была уже предрешена…

«Сначала удалось убрать меня, а еще через полгода – Рыжкова, – пишет в своей книге Е. К. Лигачев. – Увы, Горбачев не вступился за своих ближайших соратников…» (Е. К. Лигачев. «Предостережения». М. 1999, с. 370).

Какая наивность! Разве не по инициативе Горбачева совершалось это изуверство? Он же презрительно выбрасывал всех, кто был ему больше не нужен.

И что же они? Взбунтовались? Выступили на Пленуме ЦК? На съезде партии, в партийной печати с беспощадным разоблачением ренегат-предательской деятельности Горбачева, Яковлева, Медведева; откровенного антикоммуниста Ельцина и прочих «отцов российской демократии»?

Нет, уходили молча, смиренно, стыдливо, словно не горбачевы, яковлевы, ельцины, а они сами повинны в катастрофическом состоянии КПСС, советского государства, социализма.

Иначе, как беспринципностью, равнодушием, ложной скромностью, соглашательством такую позицию не назовешь.

Боялись раскола Политбюро? ЦК? КПСС?

А ведь их голоса могли быть услышаны и поддержаны большинством членов ЦК, большинством коммунистов, большинством народа. Но никто из них на это не решился…

Между тем, «дерьмократы» не церемонились ни с кем и ни с чем. Без раздумий и стеснения громили КПСС, социализм, советскую державу. И потому их контрреволюционное дело восторжествовало…

Вместо послесловия

В предыдущей главе этой книги, в которой освещалось развитие политических событий в Советском Союзе в 1985–1987 годах, я только отдельными «вкрапинами» писал о своем участии в них и об их проявлении в Краснодарском крае. Хочу, хотя бы частично, восполнить здесь этот пробел, рассказать, как проявлялись и росли на Кубани «демократические» настроения.

Сначала стали гулять по рукам антикоммунистические статьи, публиковавшиеся в «Огоньке», в «Аргументах и фактах», в «Московских новостях», в «Литературной газете», в «Московском комсомольце» и в других изданиях. Как правило, интерес к ним проявляли в первую очередь те, кто многие годы был любителем ночных слушаний различных зарубежных радиоголосов. Затем к ним добавились свихнувшиеся на гласности и плюрализме уже в горбачевские годы. И те, и другие, судя по всему, поднаторели на самиздатовских публикациях так называемых «инакомыслящих» («диссидентов»), обнажившихся в годы хрущевской «оттепели».

Потом стали доходить «слухи» о сборищах «демократической» публики, проходивших в Москве. Затем стали звучать рассказы очевидцев, побывавших на этих митингах.

Но в большинстве своем люди, узнавая о нарастании антикоммунистических настроений, говорили с осуждением, с тревогой об опасности огульной критики советской и партийной истории, порождавшей нездоровый интерес у многих, политически неподготовленных людей, от которых еще недавно антикоммунизмом и не пахло.