Мы-русские, других таких нет (рассказы)

Надо заметить, что я действительно ни разу не пробовал, какой эффект окажет на меня обычная русская водка. Во-первых, все больше тянуло на экзотику, про родину я и так все знал, а во-вторых, учитывая преимущественно исторический характер своих экскурсов, и будучи в школе отличником по истории России, я не ожидал от подобного эксперимента ничего хорошего. Меня бы непременно отвели на Лобное место, четвертовали, отрубили голову, убили, повесили, или, на худой конец, отправили бы во глубину Сибирских руд.

И надо же такому случиться, что буквально на следующий день ко мне завалился приятель, к которому накануне из России приехала теща. Родом теща была из Нижнего Новгорода, и привезла зятю в подарок какую-то особенную Волжскую водку "Экстра".

Я долго боролся с искушением, но запретный плод, как известно, сладок....

-- Во здравие и при плохой погоде, -- проникновенно окая декламировал мой гость, -- вино на пользу организму пойти должно! Нижегородская, смородиновая!

Водка оказалась на удивление мягкой на вкус и не вызывающей никаких отрицательных эмоций в организме. Так, по крайней мере, мне показалось. На деле, это была подлинная бомба замедленного действия.

Заснув, я оказался на весьма грязной улице, уходящей в гору. Была весна, и подтаявший снег мутными ручейками стекал вниз. Домишки на этой улице были деревянными, все как один обветшавшими и покосившимися.

"Улица Гаражная, дом 4" -- прочел я, затем зашел в подъезд, отпирая амбарный замок, висевший на покрашенной масляной краской железной двери. За дверью стоял деревянный письменный стол образца 30-х годов, покрытый остатками зеленого сукна с чернильными пятнами, наполовину разбитый телефонный аппарат с провалившимся циферблатом, и стул со вспоротой кожаной обивкой.

Войдя в дверь, я почему-то сразу же запер ее изнутри на все возможные засовы, потом кинулся к телефону, закурил "Беломорину", и, чертыхаясь, начал набирать номер.

-- Слушаю, -- голос на другом конце линии был на удивление мягким и бархатным, словно принадлежащим румяному, благодушному старичку.

-- Петрович, -- мой собственный голос оказался хриплым. -- Слушай, в последний раз прошу, дай отсрочку! Я все заплачу.

-- Ах ты какой у нас, вертлявый, -- старичок засмеялся. -- Раньше мозгами раскидывать надо было. А то, "Экстру", понимаешь, выпускать решил. Это ты, Михась, зря. Спирт у Василия берешь? Берешь, еще как. Экстракт смородиновый на кондитерской фабрике воруешь? Этикетки в Сормове печатаешь? Да одна акцизная марка в Горсовете и милиции сколько стоила? Денег не несешь, а с областной комиссией Петрович разбирайся? Ну, и кто ты после этого?

-- Да я, Петрович, я.... Ты уж прости меня, а?

-- Наложил в штаны, -- обрадовался старичок. -- Ну, что, Петрович тебе сказал, что он думает, а теперь выводы делай.

В дверь постучали. Почему-то мой персонаж, отпирая засовы, дрожал от страха.

-- Вот ты где, спрятался, ишь-ты, -- дружелюбно сказал здоровый мужик в шапке-ушанке и в широких штанах военного образца. -- Ребята, вы его держите, а я сейчас..

Урр-гхх, пожалейте, мужики, Петрович меня простил! Ей-Богу простил. Я вам все отдам. Все, до копеечки, только пощадите. Детки же малые...

-- Да ты что обоссался, -- миролюбиво осведомился мужик. -- Мы тебя убивать не станем, только помучаем немножко, для воспитания, чтобы старших уважал. Правильно, ребята? А то вот, Петровича, заслуженного человека обидел. Помнишь, как там в песне пелось? Молодым везде у нас дорога, старикам везде у нас почет.. -- Мужик достал из кармана шило. -- Да не скули ты так, ребята, ей-Богу, да наденьте вы ему мешок на голову...

И наступила темнота, и жуткая головная боль. Постель моя была мокрой от пота, потом организм всеми возможными путями избавлялся от ядовитых веществ, содержавшихся в диковинной водке марки "Экстра", а последующий день я стонал от головной боли и пошатывался.

После той ночи алкогольные напитки потеряли свое волшебное действие. Я сделал еще несколько попыток вернуться в любимые сны посредством проверенных средств: дорогого английского джина, шотландского виски, рискнул даже вернуться к худощавой жене-мегере, злоупотребив ямайским ромом. Результатом было полное фиаско: сделанная в Нижнем Новгороде водка оказалась эффективным противоядием против Амазонского пойла, навсегда покончив с наваждением и разорвав любые ассоциативные связи, или что бы там ни было.

Месяца через три я зашел в гости к тому самому приятелю, который принес мне когда-то водку. Теща его к тому времени уже вернулась в Нижний, и он блаженствовал, развалившись на диване и воткнувшись в очередной боевик, в котором красавчик-супермен гонялся за русскими шпионами.

-- А смотри, что у меня есть! -- он полез рукой под диван, что-то звякнуло, и на свет извлеклась родная сестра-близняшка той роковой "Экстры". -- Хочешь?

-- Нет, -- передернулся я от ужаса. -- Я вообще завязал.