Мы с истекшим сроком годности

В столовой играет приятная музыка. Мягкий желтый свет, идущий от многочисленных люстр, делает атмосферу по-домашнему уютной. На мгновение задумываюсь о своей семье. Наверняка сейчас тоже ужинают. Лишь стук стаканов и звук соприкосновения приборов с посудой разбавляют тишину в доме. Даже Нина молчит, понимая, что обстановка накалена до максимума. Хотя, может быть, дело обстоит по-другому. Мама, папа и Нина спокойно проводят вечер, папа, как всегда, рассказывает про своих пациентов, мама внимательно слушает папу и Нину, которая вопит о предстоящих экзаменах в балетной школе. И никто не омрачает им вечер своим присутствием.

На моем подносе уместились стакан морса, булочки, тарелка с тушеными овощами и пюре. К вечеру мой аппетит разыгрался.

– Ну, как прошел первый день? – спрашивает Андреа.

– Нормально. Если не считать поход к психотерапевту. Я не думала, что это будет так сложно.

– А кто у тебя?

– Эдриан Хэйз.

– Тебе нереально повезло.

– Да уж.

– Нет, я серьезно. Эдриан хороший врач, да и сам по себе он ничего такой.

– Что-то я не обратила внимания.

Андреа уплетает порцию пюре из шпината.

– Как ты можешь есть эту гадость?

– Знаешь, за пять лет можно привыкнуть к этому зеленому поносу.

Мы смеемся. В этот момент к нашему столику подъезжают Том и Брис.

– Приятного аппетита. Встречаемся в парке после ужина, – говорит Томас, затем они с Брисом занимают свободный соседний столик.

– В парке? Зачем?

– Мы каждый вечер проводим в парке. Там пусто, никого нет, очень круто. Только Роуз об этом не знает, так что мы, можно сказать, нарушаем одно из первых правил центра.

Я вспоминаю о договоре между мной и Роуз. Никаких нарушений, полное спокойствие и подчинение всем правилам все три месяца. Надеюсь, что она не узнает. В конце концов, я должна наладить контакт с кем-то, чтобы окончательно не замкнуться в себе и не погрязнуть в своей депрессии.

В парке действительно здорово. Ни единой души, лишь слышен шелест листьев, которые тревожит тихий сонный ветер. Небо усыпано звездами. Они игриво поблескивают, так и хочется встать на ноги и дотянуться до них. В воздухе повис сладкий аромат спящих цветов.

Я не знаю, о чем обычно разговаривают в этом центре, поэтому начала с самого банального и сверхглупого вопроса.

– Как вы оказались в инвалидном кресле? – спрашиваю я.

С удивительной легкостью первой решается ответить Андреа.

– У меня оссифицирующая фибродисплазия. Это когда твои мышцы постепенно превращаются в кости. Гадость редкостная. Особенно когда тебя с детства мотают по разным клиникам и врачам, даря пустые надежды на исцеление.

Моя челюсть отвисла после услышанного. Я испытываю и жалость, и в то же время восхищение. Несмотря на страшный диагноз, она ведет себя гораздо оптимистичнее, чем некоторые здоровые люди, и рассказывает о нем так, будто говорит не о страшном заболевании, а о новом сингле какой-нибудь поп-группы или же о какой-то маловажной, несерьезной новости.

– У меня все проще. Я увлекался мотоспортом. Даже несколько раз был чемпионом, но судьба любит ломать таких крепких орешков, как я. На очередной гонке мой стальной конь подвел меня. В итоге: прощай, спорт. Привет, инвалидное кресло и жалкое существование.

– А ты, Брис?

– На меня напали, всадили нож в спину по самый корень. Вообще не люблю я про это рассказывать. Я много раз пытался стереть из памяти тот день, но ничего не выходит. Достаточно посмотреть на это гребаное кресло, как все события снова всплывают в голове. Теперь твоя очередь.

– Я… попала в аварию. В день выпускного. Столкнулась с грузовиком лоб в лоб… Ничего интересного.

– Так, а вы что здесь делаете? – слышим мы грубый мужской голос в темноте.

– Черт, это Маркус, – говорит Андреа.

– Кто такой Маркус?

– Начальник охраны, – отвечает Том.

– Я спрашиваю, что вы здесь делаете? Вы что, забыли, что после отбоя запрещено выходить за пределы центра?

– Маркус, успокойся, мы просто решили подышать свежим воздухом перед сном.

– Быстро все направились по своим комнатам. А утром вам предстоит серьезный разговор с Роуз.

Глава 5

– Ну, и в чем дело, Вирджиния?

Я была последней из нашей четверки провинившихся, кого должна была отчитать Роуз.

– Я не знала, что после отбоя нельзя никуда выходить.

– Глупее отмазки я еще никогда не слышала.

Роуз стоит, опершись о стол. Раздражающее тиканье часов, стоящих на ее столе, сводит меня с ума.

– Я так понимаю, наш договор отменяется?

– Нет, – резко говорю я. – Я… просто хотела с кем-нибудь подружиться, я не думала, что так получится. Пожалуйста, дайте мне шанс.

Роуз скрещивает руки на груди, обходит свой стол и садится на кресло.

– Хорошо. – Я выдыхаю. – Но только при одном условии: с этого дня ты будешь помогать санитаркам в нашем медицинском центре.

– Что?! Вы шутите? Какой из меня помощник?

– Не волнуйся, ничего сверхъестественного тебя заставлять делать не будут. Два часа в день ты будешь ухаживать за одной из пациенток.

– Вы издеваетесь? Я тоже пациент этого центра, почему я должна за кем-то ухаживать?

– Либо ты соглашаешься, либо я забываю про наш договор.

– …Ладно. У меня все равно нет другого выхода.