Мы с тобой одной крови

За сверкающими прилавками, уставленными самой различной снедью, порхали улыбающиеся продавщицы. Колбасы, ветчина, окорока, сыры, банки и баночки, а главное – этикетки и этикетки, от которых можно сойти с ума.

Гуров на прилавки не смотрел, встал в сторонке, оглядел длинный магазин, выяснил, что в настоящее время карманников не видно, равнодушно наблюдал за Ириной и лениво размышлял, почему такая интересная, богатая, родовитая женщина не замужем, а в данном конкретном случае без сопровождающего?

Когда она прошла через весь магазин и число пакетов в ее руках пересчитать было уже невозможно, Гуров «случайно» задержался в дверях. Ирина его толкнула. Чертыхнувшись, он пробормотал извинения, посторонился и подхватил женщину под руку. Они вышли на тротуар. Гуров взял у Ирины несколько красочных пакетов и сказал:

– Во-первых, здравствуйте, во-вторых, в какой-то телевизионной рекламе я слышал, что от судьбы не уйдешь.

– Судьба? – Ирина прищурилась. – Расскажите морским пехотинцам. Ладно, несите в машину, полковник.

Оказаться на пути человека, с которым надо встретиться, – прием довольно затасканный, однако большинство мужчин на него попадаются, рассуждая так: раз я на человека налетел – значит, он за мной не следил, встреча произошла случайно. Мужчина – существо, мыслящее логически, повелитель вселенной, а женщина слаба, эмоциональна, логика ей чужда, она не рассуждает, а чувствует, причем так, как ей чувствовать приятнее. Ба! Вот он, голубчик, под ноги бросился, и правильно сделал, на месте оказался! Выследил, красавчик! Нервы не выдержали! Теперь мы с него шкурку, как с перезревшего банана, снимем.

Гуров не стал валять дурака и спрашивать, к какой именно машине нести пакеты, остановился около иномарки, которая при ближайшем рассмотрении оказалась «Пежо-405». Ирина достала ключи, отключила сигнализацию, уверенно сказала:

– Проводите до дома.

– Спасибо, но мне надо кое-куда… – Гуров замолчал, понимая, что ложь бессмысленна, главное – подводит под их неначавшимися взаимоотношениями черту окончательную.

– Сколько сил и времени затратили, и все напрасно. – Ирина открыла багажник. Гуров уложил пакеты, взглянул на женщину, понимая, что проиграл. Мелькнула мысль проигрыш проглотить, благо, не впервой, от замен отказаться и вернуться на Житную в министерство.

И женщина мгновенно поняла, что даже с такого прочного крючка мужик готов сорваться, оставить кусок мяса и уйти, и торопливо сказала:

– Хорошо, хорошо, я вам абсолютно верю, вы оказались здесь совершенно случайно.

Гуров смотрел на Ирину и удивлялся. Она выглядела совершенно иначе, чем в тот злополучный вечер. Глаза не темные, а рыжие в крапинку, зрачок в голубом ободке, как у кошки, волосы тоже не шатенистые, а рыжие с льняными прядями, только губы прежние: полные, сочные, резкого рисунка, с легким пушком над верхней губой.

– Гуров, не надо сцен у фонтана, прошу, да и сумки до лифта некому донести.

– Разве что сумки, – сердито буркнул Гуров, захлопнул багажник и пошел к своей машине.

– Значит, на работе, полковник… – услышал Гуров за спиной насмешливый голос гаишника.

Сыщик сел за руль, включил движок, опустил стекло и ответил:

– Неужели тебе не жарко, инспектор? – и поехал следом за «Пежо».

Приняла душ Ирина, затем Гуров, потом они занимались любовью, молча и сдержанно, как бы прислушиваясь к себе, несмотря на возраст, стеснялись, быстро сбегали в душ, оделись и начали готовить еду. И женщина, и мужчина были опытны, отлично знали, как легко разорвать тончайшую нить, которая, кажется, натянулась между ними.

Ирина готовила ловко, сноровисто, но и Гуров не уступал в умении обращаться с ножом и овощами. Он приготовил салат, чуть посолил и поперчил, заправил подсолнечным маслом, брал все с полок и из холодильника уверенно, ни разу не спросив, где что стоит, нарезал хлеб. Ирина пожарила вырезку, приготовила какой-то фирменный соус и прервала затянувшееся молчание:

– Мне налей рюмку водки, а себе по усмотрению, ты ведь на работе и за рулем.

– Такую жизнь придумал не я. – Гуров наполнил две рюмки водкой, протянул одну хозяйке, чокнулся и поклонился. – За тебя!

Они выпили, сели за стол, словно были знакомы давным-давно.

– Спрашивай. Что тебя интересует? – сказала Ирина просто, как бы невзначай. – Если я смогу, постараюсь тебе помочь. Только не ври, не говори о любви с первого взгляда, что ты не спал и прочую ерунду.

Лев Гуров отлично знал: ни при каких обстоятельствах нельзя признаваться в корыстных побуждениях. Никакая женщина этого не простит, а уж женщина красивая, избалованная и своевольная не простит вдвойне. И легкость вопроса, и небрежный тон – сплошной обман, и как выкручиваться – неизвестно, потому что лед под ногами так тонок, что один неверный шаг, неискренний вздох, и вместо возможного союзника приобретешь серьезного врага. Гуров на секунду замешкался, понял, что уже выдает себя, ведь у нормального мужика в подобной ситуации не должно быть холодного взгляда.