Мы сами отдали им Землю

Глядя на то, как мы покорно и бодро бежим по их сценарию, Они и радовались, и удивлялись. В Их понимании любой разумный вид – а мы все же считались разумным видом, несмотря на весь идиотизм, что мы сами и творили – стремится к свободе, самоосмыслению, анализу. Им было почти жаль нас, почти стыдно за то, что наши расы имели биологическое сходство. Где-то в глубине своих инопланетных душ, Они надеялись, что мы что-то поймем до того, когда точка невозврата будет пройдена. Готовились к этому, подтягивая военные силы к Солнечной системе, на случай активного противостояния. Несмотря на свою роль узурпатора, Они в нас верили. Мы не оправдали эту веру, сдались легко и почти без сопротивления. Среди верхушки Их власти даже случился момент сомнений в том, что мы – такие идиоты – подходим для селекции их вида. Раса, которая тратит силы и ресурсы на уничтожение себе подобных больше, чем на исследование Вселенной и самих себя. Раса, которая вышла в космос, не разобравшись с проблемами на собственной планете. Раса, которая использует губящие мир энергоресурсы, подавляя развитие иных экологичных способов получения мощностей.Но Им тоже не приходилось особенно выбирать. На их инопланетные пятки наступали другие космические державы, была нужда в ресурсах и восполнении популяции, экономическом расширении и территориальной устойчивости. От легкой добычи не отказывается ни один хищник. И Они не стали. И даже тешили себя надеждой, что выращенный новый вид восполнит проблемы нашего мышления и развития, создав подвид существ, куда более гармоничных, чем были мы, да и Они сами, на заре своего развития.

В нас было много чего, что роднило с Ними. В какой-то степени глядя на нас, Они видели себя, свое прошлое, свою историю, свое становление. Хотя Они и использовали нас, но в какой-то степени, спасали от самих себя. Их общество было более гуманным, осознанным и даже, в какой-то степени, более просветленным. Новая гибридная раса, могла привнести во Вселенную новую созидательную силу, способную уравновесить ее.

Глава 13. Дочь

Проснувшись через несколько часов, на самом закате, Кирилл обнаружил, что чувствует себя значительно лучше. Озноб прошел, боль в ноге утихла, оставив лишь ноющее ощущение над коленом, взамен простреливающей боли от пятки до бедра. Кирилл снова подавил инстинкт, который требовал перестроить свои ткани, чтобы боль ушла, как делал это уже сотни раз после ранения. В лазарете позволил медикам вводить иглы в свое тело, позволил лекарствам проникнуть в кровь и отработать свое дело, позволил мышцам заживать от проводимого лечения. Инстинкты бушевали как никогда, рвались наружу, демон нашептывал обещания исцеления – скорого и менее мучительного – чем то, что обещала человеческая медицина. Но он не слушал, сопротивлялся, как делал это всю жизнь. Он снова загнал его в глубокую нору и намертво замуровал своей волей. И даже теперь, вдали от медиков, анализов и свидетелей, не позволял демону выбраться на волю. Потому что Елена рядом. Потому что не мог допустить никаких иных проявлений своей сущности, кроме типичных, ожидаемых, естественных для человека. Она не должна ничего знать, даже смутно догадываться. Ее мир и без того был сущим адом, и Кирилл не мог себе позволить подлить масла в это пламя.

Женщины в домике не было. В кухонное окно бил яркий низкий солнечный луч, подсвечивая пустоту дальней комнаты.Как часто это бывало, она сидела на крыльце. Ее плечи вздрагивали, прерывая тонкий и тихий плач. Он замер. По спине пробежал холодок, а внутренний голос приказывал бежать и притворяться спящим. Но все же преодолев себя, присел рядом с ней, не без боли согнул раненую ногу и попытался заглянуть ей в лицо. Голова Елены была опущена, а от взгляда Кирилла, лицо отгорожено прядью темных волос.

– Почему ты плачешь?

– Я думала ты умер, – прохныкала она, шмыгая носом и утирая слезы с лица рукавом фуфайки. – Или они узнали, что ты сделал и арестовали тебя.

– Ох, – выдохнул мужчина и уронил голову на руки. Его шумный и тяжелый выдох заставил Елену повернуться, показав ему свое заплаканное лицо. Но стоило Кириллу поднять голову, как она тут же отвернулась.

– Я не плакала с тех пор, как они забрали мою дочь, – заключила она уже спокойнее, глядя в сторону.

– У тебя есть дочь? – Слишком громко, слишком резко воскликнул Кирилл. Он всем телом подался в сторону женщины. На мгновение, лишь на одно короткое мгновение, он ощутил шевеление кожи на своей спине и тут же, даже не осознав этого, заставил ее вернуться в обычное положение. – Ты не говорила.

Медленно, осторожно Елена снова повернула голову к нему. Лицо ее выглядело спокойнее, только дорожки слез выдавали недавние эмоции. Поерзав на месте, словно сомневаясь, стоит ли ей делать следующее движение, она все же повернулась в сторону Кирилла и брови ее задумчиво сошлись к переносице.

– Да, была дочь. Я не знала, что должна сообщить об этом.