Мы – силы

Алена сидела на ветке яблони и смотрела на горизонт в то место, где брала свое начало человеческая и автомобильная река. Тимур, наоборот, смотрел на горизонт, почти скрытый дождем, где эта река уходила в небытие. Тимур любил Алену, но не мог понять, почему она так жестока к обездоленным. А тут нечего и понимать – каждый ребенок – зеркало своего воспитателя. Именно не родителя, а воспитателя. Аленины родители сочетали и то и другое. И поэтому ненависть к обезумевшим от потерь людям, бесспорно, передалась ей от них. Тимур только глянул на лицо любимой девочки и тяжело вздохнул. Его мать сама каждый вечер выносила на дорогу ведро с картофелем и раздавала по две-три в руки. И тому же – благости – учила детей. Тимур видел счастливые лица тех, кому доставалось из рук мамы. И видел горе людей, не получивших ничего. Он один раз даже плакал, глядя, как молодая мама в джинсовом костюмчике на коленях валялась перед людьми, прося хоть чуть-чуть еды для нее и ее двухлетнего ребенка. Именно вот такие – зареванные – они вдвоем и вошли в дом к его матери. Мама приняла Ксению как родную. Она согрела воды – умыться. Накормила и ребенка, и его маму и до самой ночи слушала слезы на кухне еще практически девочки, но уже мамы.

Теперь Ксения жила у них. А Тимур каждый вечер помогал ей вывешивать белье на веревку на кухне. На улице, по понятным причинам, вешать опасались.

Вообще, Тимуру открылась удивительная вещь. Он мог влюбиться в незнакомую девушку, уже маму, на пять лет старше себя, при этом не разлюбив Алены, к которой он относился уже давно не как к подруге. Он размышлял над этим уже двое суток. И поверьте, волновало его это куда больше, чем всемирный потоп.

– Смотри, Тим, смотри! Вот умора. – Алена, сидя на ветке, показала на парня, что нес на плечах явно домашнего кота. – Он несет кота! Он сам еле идет, а несет кота! Тим…

Тимур посмотрел на молодого человека, держащегося возле пожилой пары, явно его родителей, и несущего на плечах кошака, и хмыкнул:

– Я бы тоже Тима не оставил.

Дело в том, что и кота, и мальчика, его владельца, звали одинаково, над чем не переставала потешаться Алена.

– Ну, так вы тезки. Тебе его не оставить. А этот… Смотри, как тот смешно хвостом виляет.

Смешного было мало. Однако, чтобы поддержать любимого человечка, Тим тоже улыбнулся.

– Ладно, Тим, не дави лыбу. Она у тебя вымученная получается… – сказала снисходительно Алена и спустилась на землю.

Тимур пожал плечами и посмотрел еще раз на человека, несущего кота:

– Я не виноват. Просто ты их ненавидишь, а я их жалею.

Алена пробежала до забора и, повернувшись к яблоне, весело крикнула:

– Тебе не кажется, что жалеть должна именно я, а ты должен быть серьезным и суровым?

Тим усмехнулся и сказал:

– Нет. Я никому ничего не должен.

Алена, недоумевая, слишком театрально подошла бочком к Тиму и спросила:

– Даже мне?

Тим, смутившись, сказал:

– Но ведь я у тебя ничего не брал…

Алена притворно вздохнула и сказала:

– Значит, ты меня не любишь. Ведь те, кто любят, всегда считают себя должными своей любви.

Очень по-взрослому Тимур нахмурился и сказал:

– Все слышал, такого нет. Это ты сама выдумала?

– Нет, – подпрыгнула на месте Алена. – Это мне один из этих… прохожих… сказал. Когда я ему дала хлеба.

Само признание, что девочка подала хлеб нуждающемуся, заставило Тимура посмотреть на Алену по-другому.

8

Илья осмотрелся и поднялся с колен. Никого на дороге. Отлично. Поправив на плече автомат, он спустился с пригорка и направился в небольшой лесочек, стоящий особняком в поле. Добравшись до первых деревьев, солдат еще раз обернулся и посмотрел на пустую дорогу…