Мы - силы

Но Лена, вырвав его из сна, вернула на землю и к странной, страшной реальности. Где взвод смог удержать высоту от батальона. Где мерили мистическими категориями людей-талисманов. Где у одного был дар предчувствия, а у другого тихого парня открывался дар убийства.

В бредовый мир вернулся Ринат из бредового сна.

– Там посыльный от Улема, – сказала Лена тихо.

Проморгавшись и разжав ладонь на рукояти пистолета, Ринат спросил:

– Сколько времени?

– Половина второго, – ответила девушка, протягивая ему брюки и куртку.

Он помнил, что улегся не раздеваясь, и то, что девушка его раздела не разбудив, вызвало в нем странное чувство нежной благодарности. Он улыбнулся ей и поднялся. Одевшись и сполоснув лицо водой, чистить зубы он не стал, Ринат, не прощаясь с Леной, вышел к посыльному. Вместе они прошли до домика Улема, и, оставив нарочного на крыльце, Ринат вошел внутрь. Улем в одной тельняшке и широких темных брюках, босыми ногами на ковре, склонился над столом с картой и на стук в дверь никак не отреагировал. Даже когда Ринат вошел в комнату и встал у порога, Улем не сразу обратился к нему.

– Пройди и сядь, – сказал он жестко и даже, наверное, зло.

Ринат, предчувствуя беду, прошел и сел на табурет у стола.

– Я сейчас буду говорить, а ты – слушать, – сказал Улем, чуть смягчив голос. Подняв глаза на Рината, он увидел кивок и продолжил: – Артист знал меня больше, чем ты. Не знаю, рассказывал ли он тебе… Многие в Питере из тех, с кем я сходился, не стесняясь, считали меня спятившим. А знаешь почему? Я просто всегда знал, что у каждого человека есть свое место. И я не брал на дело человека, если считал, что он не годится для отведенной ему роли… Казалось бы, что в этом странного? Так нет. Им всем казалось, что я просто нос ворочу от их морд. И оцениваю людей по внешним признакам. Но это не так. У каждого из нас есть внутри типа компаса. И этот компас нас тянет всюду. Он нас заставляет сходиться с именно этой женщиной для жизни или для секса… с именно этими людьми для дела или гульбы… Все не просто так. Даже любимое дело этот компас определяет. Матерый зэк, мой знакомый, сидящий восьмую ходку, оказывается… Оказывается, его компас тянет его к преподаванию. Он был бы охрененным учителем, но он выбрал не то, к чему был повернут… Повернут, забавное слово. Или на что был «повернут». В церкви, наверное, сказали бы, что не выполнил предназначение Божье. Непишущий писатель… непоющий певец… не сочиняющий музыку композитор… жалкое зрелище. Они занимаются всю жизнь чушью. Деньги зарабатывают… по бабам шляются. Водку жрут ведрами… Вот и тот зэк был рожден, чтобы учительствовать, а так как не стал, то и наказание земное… За что бы ни брался, вечно его ловили и сажали. Неудачник, скажешь? Нет. Просто он занимался не тем. Ты думаешь, я в Бога не верю? Верю. Именно он дал шанс таким, как я, стать теми… В общем, сделать то, для чего мы были рождены. И я ему благодарен!

Я был всю жизнь лидером. И первую свою кодлу сам собрал. ТОЛЬКО ИЗ ТЕХ ЛЮДЕЙ, кто был для этого РОЖДЕН. И ни разу не влетал с нею, хотя и делишки были, и дела, и делища! Но только я связался с левыми… Они дельце подогнали реальное. Как все пошло наперекосяк и – бац!.. – Он ударил открытой ладонью по кулаку. – И зона. Там-то меня тот зэк и научил жить. Сам так не может, а меня уму-разуму научил. Потому что он видел… что я именно для этого и родился. Чтобы собирать людей вокруг себя. Собирать и заставлять их делать одно дело. Собирать и расставлять по своим местам…

Он перевел дух и отпил из железной кружки остывшего чаю. Ринат сидел все в той же позе, силясь понять, чего от него хочет Улем.

– Ты же не пошлешь ученого сортиры убирать? Нет? А летчика-аса пошлешь в штыковую атаку? Тоже нет? А почему? Почему ты послал равного тебе в пешую атаку? На закрепившегося противника? По голому, как стол, полю? Где их как в тире расстреливали?! Тебе надо было отомстить? Мне надо было отомстить… А в результате должок их… тех… только вырос.

Голос Улема повысился.

– Улем, – попытался остановить накручивание Ринат. – Я думал, мы уже вечером все обсудили. Ты сам сказал…

– Молчи! – рявкнул на него Улем. – Это я при равном тебе командире тебя не распинал.

Ринат задумался, с каких пор он стал равным бесспорному помощнику и боевому командиру подразделений Улема.

– Я виноват. Я знаю, – сказал Ринат, но не отвел глаз от злого взгляда Улема.

И тот вдруг смягчился. Откинулся в кресле и посмотрел как-то по-другому на Рината.