Мы - силы

– Он что себе возомнил? Да там тысяч пять уже… уродов, вооруженных и обученных, – Ханин не на шутку разозлился. – Да будь их воля, они бы уже давно поимели бы нас. Я вообще не понимаю, почему до сих пор они нас не захватили…

– А мы им на фиг не сдались, – предположил Дантес. – У нас брать нечего! Провианта нет, ценностей нет… Разве что им захочется переселиться в более удобные квартиры со светом и водой в кранах.

– А этого мало?

– Думаю, что из-за этого они умирать не пойдут, – покачав головой, сказал Дантес.

– И за меньшее сейчас убивают…

– Нет, ты не понял… Если мы им так нужны, они могут просто войти в город без оружия и двинуть своего человека на выборы… Вот такое говно эта ваша дерьмократия. А уж в том, что его выберут, даже как-то сомневаться не приходится. Учитывая, что нашего населения голосующего придет не больше тысяч десяти и не все будут голосовать за тебя, Ханин, или за тебя, Рухлов.

– Что предлагаешь? – спросил Антон.

– На этот случай? Снять с выборов твою кандидатуру, Антон. Это усилит Ханина.

– Согласен! – сразу заявил Рухлов. – Тем более что мне как-то не очень хочется становиться мэром.

Алина, гревшая тщеславные надежды, косо посмотрела на него.

– Да, но проблему этого Кондрата твой самоотвод не решает, – напомнил Дантес.

– А что решает проблему? – спросил Ханин.

Зло прищурившись, Дантес сказал:

– А что решает все проблемы?

Все знали, как последнее время решались вокруг проблемы. По-сталински. Есть человек – есть проблема. Нет человека – нет проблемы.

– Я запрещаю! – повернувшись с переднего сиденья, воскликнул Ханин. – Не сметь!

Антон чуть в машину охраны не въехал от его резкого крика.

Дантес, пожевав губами, сказал:

– Ну, блин, вы меня еще вспомните. Когда этот козел пройдет на своих несбыточных обещаниях, а вы останетесь в дерьме… Когда сюда пожалуют привлеченные его наглостью бандиты. Когда вас резать начнут, как свиней, вы меня вспомните.

Алина, положив Дантесу руку на колено, сказала:

– Успокойся, успокойся, Леш…

…Утром Антон был в тихом ужасе от доклада из мэрии. Восьмитысячная толпа стояла на площади и требовала ее записи на переселение. Ханин уже был там вместе с Алиной. Антон поспешил за женой.

Пробиться ко входу было неимоверно тяжело. Чуть не получив дубинкой от не узнавшего его охранника в вестибюле, он, матерясь, взлетел на второй этаж. Перед выходом на балкон стояли и Ханин, и жена Антона. Там же были начальники агитотдела и отдела безопасности.

– Вот текст обращения, – сказала начальница агитотдела. – Вам срочно необходимо выступить перед жителями.

– Почему я? – спросил Ханин.

– Ну, хотя бы потому, что из-за вашей речи они здесь! – воскликнула, нарушая правила, агитерша.

– Да я и слова не скажу. Закашляюсь! – сопротивлялся простуженный насквозь Ханин.

– Кашляйте! – продолжала на повышенных тонах начальница агитотдела. – Вас народ любит… пока еще, так что пожалеет. Это усилит ваше влияние на него.

– Не пойду! – категорично сказал Ханин, заметив Антона, он указал на него и предложил: – Пусть он идет!

Агитаторша бесцеремонно оглядела Рухлова с ног до головы и сказала удовлетворенная:

– Вы, как лучший друг заболевшего любимого вождя, выйдете на балкон и обратитесь с речью к народу!

Она не спрашивала его, как Ханина. Она утверждала, словно он был ее подчиненным. Антон пришел в себя, уже стоя с двумя охранниками на балконе. Козлы, хотя бы прочитать дали вначале, ругался про себя Рухлов.

Подойдя к микрофону, он постучал в него. Эти стуки ударили по перепонкам. Динамики находились прямо за спиной Антона. Оглянувшись на них, он про себя подумал, что ничего глупее придумать было нельзя. Чем громче говоришь, тем больше глохнешь. Свинство! Нет, ну как это назвать!

– Приветствую вас! – обратился он к народу со второго этажа.

Волнение внизу поутихло, и он услышал отдельные выкрики типа привет и все такое… Ну, ладно, хоть кто-то поприветствовал…

– А что, собственно, собрались? – начал он с улыбкой, которую видели все вокруг.

Он ожидал другую реакцию.

– Как, что? – возмущенно проорала непонятная девица в мегафон. – Нам обещали, что будет запись на переселение!

– Ну так она идет! – сказал Антон и, притворно потерев бок, добавил: – Лично видел, проползая в холле и еле уворачиваясь от охраны.

Снизу раздался смех. Это хороший знак. Есть контакт с аудиторией.

Какой-то мужчина подошел к девице, и та, его выслушав, снова заговорила в мегафон:

– На сколько хватит запасов провизии в городе?

Антон пожал плечами:

– На сегодня и на завтра обязательно хватит. И тем, кто пойдет на поселения, тоже будет чем питаться первое время, а потом мы сами у них просить станем.

– А сколько отправят сразу?

Антон почесал затылок и, махнув бумажкой, сказал:

– Вот здесь все цифры. Сейчас я зачитаю!

Зря он так сказал. В бумажке были только общие обращения к народу. Чтобы он успокоился и не мешал приему граждан. Что всех примут со временем и чтобы возникший стихийный митинг не мешал планомерному ведению приема. И что ему теперь говорить этим митингующим? Ладно, будь что будет.