Мы смеёмся, чтобы не сойти с ума

— Не надо! Пусть не говорит! — возбуждённо загалдели иммигранты. — Слава Богу! Сколько можно!

— Простите, — обратился ко мне пожилой интеллигентного вида человек, — я понимаю, 10 долларов — я бы взял самую маленькую — это немного, но я получаю ССАй, а ни медикейд, ни медикер не оплачивают даже вайагру. Без вайагры покупка становится бессмысленной, а вайагра плюс 10 долларов...

— Не волнуйтесь, вы в Америке, — поспешил я его обрадовать, — а в Америке о пенсионерах заботятся. Для всех получателей ССАй баба идет в комплекте с вайагрой, и в Конгресс уже внесён законопроект, чтобы их выдавали по медикейду — будут специальные купоны, как фудстемпы. Лимит, правда, три кулона в неделю, но если есть родственники на ССАй, скажем, использовать медикейд тещи...

— Спасибо, — расцвел он. — Три в неделю будет вполне достаточно. Говорят, на следующий день в Блумингдейле был неслыханный наплыв сексуальных маньяков, на ломанном английском языке требующих баб в упаковке.

Сотрудница Ленфильма мне сказала:

— Залп Авроры возвестил о начале революции и о превращении в полного импотента и заику моего дедушку Арона Моисеевича, гулявшего в это .время по набережной.

Во время съемок "Ивана Грозного" старая жеманная актриса Бирман, ошибочно полагая, что она примадонна, приставала к Эйзенштейну, чтобы тот

отменил съемку, поскольку Абрикосов, с которым она должна была играть, пьян:

— Это же немыслимо! Он опять напился. Нет, ну как он может играть в таком состоянии — надо отменить съемку.

— Ну, ничего, ничего... Давайте попробуем снимем — посмотрим, что получится.

Отсняли сцену, и Эйзенштейн воскликнул:

— Алкоголик сыграл прекрасно! Старуха полностью обосралась!

Известного своей оголтелой любовью к советской власти Сергея Герасимова Эйзенштейн называл «наш красносотенец».

Фамилия Зусман на музыкальном жаргоне означает мороз. Сильный зусман — сильный мороз. Во время войны наш фронтовой ансамбль в страшный мороз едет на концерт. Шинельки, как папиросная бумага, неотапливаемый автобус промерз насквозь, все продрогли до костей...

— Ну ж и зусман...

— Да, зусман будь здоров. Ну может, хоть приедем, отогреемся. Наконец приезжаем, и нас встречает большой щит, на котором написано "Хозяйство Зусмана".

После разоблачения редактора журнала «Огонёк» Виктора Бикицера, скрывавшегося под псевдонимом Коротич и выведения на чистую воду президента России Бориса Ельцмана генерал Макашев обнаружил, что евреи пролезли во власть и поработили русский народ задолго до революции - первым был еще Иван Грознер.

Расул Гамзатов обратился на банкете к почти непьющему Маршаку:

— Самуил Яковлевич, а ты что не пьешь? Давай выпьем.

— Расул, при тебе пить, всё равно что при Паганини играть на скрипке.

Один старый профессор сказал:

— Я сейчас в таком возрасте, что зеленых помидор не покупаю.

У Черчилля умер референт. К нему приходит младший клерк и говорит, что он хотел бы занять место покойного. Черчилль ответил:

— Я ничего не имею против, но по этому вопросу вам надо договариваться с дирекцией кладбища.

Школа «Язык твой - враг твой» приглашает на языковые курсы всех иммигрантов. За 10 уроков с гарантией полностью убирается русский акцент из еврейского языка.

Женщину лет под семьдесят спросили, не хотела бы она быть лет на тридцать помладше.

— Ни за что! Опять ходить в этот омерзительный детский садик!

Что такое перепил? Это когда человек выпил больше, чем мог, но значительно меньше, чем хотел.

Я ехал подвыпивший, заблудился, попал в Лонг Айленд, заснул за рулем и врезался в дерево, которому было 500 лет, что удостоверялось специальной табличкой. Машина на свалке, я в больнице, а дерево потеряло свою пикантность. После этого случая местные власти повесили объявление: "Господа водители! Учтите, что столбы и деревья наносят водителям повреждения только в порядке самообороны".

Эстрадного певца Мишу Шуфутинского спросили, кого он считает выше: себя или Чайковского. Он надолго задумался и потом дипломатично ответил: "Ну, так трудно сказать, мы же в разных жанрах".

Когда я эмигрировал, в Союзе про меня ходили самые различные слухи — от нищего на паперти до фабриканта. После того, как я снялся в своем первом голливудском фильме, эти слухи сильно качнулись в сторону фабриканта и обросли невероятными подробностями.

Как-то у меня в квартире раздается звонок, в трубке абсолютно незнакомый мужской голос:

— Привет, Борис, узнаешь? Это я, Журавлев, режиссер из Москвы... (я мучительно пытаюсь припомнить человека с этой фамилией) Да ты меня знаешь, увидел бы — бросился целовать. Ладно, слушай, я к тебе по делу. Я сейчас в Америке, хочу здесь поставить фильм.

— Очень перспективная идея, — промямлил я, чтобы хоть что-то сказать.

— Конечно. Сценарий у меня есть, режиссер я, так что успех, сам понимаешь, обеспечен. Тут есть одна проблема: меня здесь никто не знает, и я на хуй никому не нужен.

— А там? — робко поинтересовался я.