Мы — советские люди

На этот раз, после долгих споров, решено было пробираться в Болгарию. Географически удлиняя свой путь, беглецы мечтали таким образом значительно сократить его во времени. Расчёт у них был теперь таков: достигнуть Болгарии, сдаться пограничным постам, быть интернированными, а потом через консульство потребовать возвращения на родину. Наивные мечты! Горелкин сам не мог скрыть усмешки, рассказывая о них. Пленённая Гитлером Европа кипела и бурлила как скованная льдом река, стремящаяся весной взломать свои оковы. В Болгарии, которую они мечтали увидеть мирной страной, далеко отстоявшей от всех фронтов, шла борьба, — даже более ожесточённая, чем в Албании. И снова активность четверых советских солдат не позволила им равнодушно пройти мимо.

По дороге они натолкнулись на партизанский отряд, осаждавший фашистский гарнизон на маленькой пограничной станции. Они помогли партизанам разбить фашистов. Боевой солдатский опыт очень пригодился болгарским товарищам, а традиционная любовь к русскому народу быстро выдвинула друзей в партизанской среде.

Уже вскоре Константин Горелкин руководил большой партизанской четой — группой имени Христо Ботева. Три его друга воевали в его чете и заслужили уважение партизан и населения. Всё лето и почти всю зиму чета, переросшая потом в отряд, успешно сражалась в горах Планины. Слава о четверых храбрых русских пошла далеко по холмам и долинам Болгарии. Отряд этот причинил немцам немало беспокойства. В него бежала болгарская молодёжь, мобилизованная на службу в фашистскую армию. Наконец болгарское командование, по требованию немецкого посла в Софии, двинуло в горы части регулярной армии, поставив перед ними задачу ликвидировать знаменитый отряд партизан-коммунистов, якобы руководимый из Советской России.

Части эти, по плану немецких инструкторов, заняли перевалы, обложили отряд в горах и, зажав его, оттеснили в зону снегов. Это был дьявольский план. Теперь партизаны никуда не могли уйти, не оставляя следов. По этим следам на снегу каратели стали преследовать их, всё время сужая кольцо, закрывая горные проходы, преграждая огнём леса и ущелья.

Оторванный от сёл, от баз питания и боеприпасов, истощаемый постоянными боями с противником, во много раз превосходившим партизан и числом и вооружением, отряд имени Христо Ботева яростно отбивался, всё время тая в этой неравной борьбе. Начался голод, цынга, партизаны пухли от горной болезни, зубы шатались и вываливались из дёсен. Многие были ранены, многие, обессилев, уже не могли итти. При передвижении около трети людей приходилось нести или тащить на салазках. Тех, кто отставал, отбивался, кто пытался отсидеться в лесках, попадавшихся на пути отряда, местные фашисты вылавливали и казнили страшной смертью. Людей, заживо прибитых к деревянным носилкам, носили и возили по горным деревням, для устрашения выставляли на базарах, у церквей и в других местах скопления народа. Головы казнённых партизан неделями торчали на шестах. Девушек-партизанок, которых фашистам удавалось захватывать живыми, сажали на колья.

Константин Горелкин знал, что ждёт каждого из отставших от него людей, знал, что никому пощады не будет. Он вместе со своими друзьями, болгарскими коммунистами, рабочими с табачных фабрик, поддерживал я партизанском отряде сплочённость, дисциплину и боевой дух.

Преследуемый фашистскими частями, отряд с боями двигался на северо-запад. По предложению Горелкина, штаб решил пробиваться в Югославию, на соединение с Народной армией.

Это был переход, в который трудно поверить. К концу пути в отряде начался голодный тиф. Больные, в бреду, с спалёнными, небритыми лицами, с дико сверкавшими из глубины глазных впадин зрачками, шли пошатываясь, поддерживаемые под руки товарищами, которые несли их оружие. Но стоило прогреметь выстрелу или прозвучать словам командира, и эти люди, минуту тому назад бредившие о еде, о семьях, о жарком лете, приходили в себя, разбирали оружие, отражали вражескую вылазку.

И они совершили невозможное. Усталые, почти уже безоружные люди, половина которых едва держалась на ногах, пробились до самых Македонских гор. Граница Югославии была уже видна. Горелкин собрал все боевые силы отряда, сделал ему смотр, сказал речь, смысл которой сводился к старому лозунгу борющихся коммунистов: лучше умереть сражаясь, чем жить на коленях; расставил силы, выставив коммунистов на острия атакующих клиньев и отведя самые опасные места своим друзьям.

Поутру, под прикрытием тумана, отряд совершил отчаянный рывок. Он обрушился с гор в долину, лобовой атакой пробил кольцо окружения, и когда солнце осветило свинцово-серые вершины гор, он был уже за границей Болгарии, в Югославской Македонии. Самым удивительным в этом прорыве было то, что сотня вконец измотанных, еле передвигающихся, распухших от голода, истощённых тифом и горной хворью людей не оставила на снегу, вынесла с собой всех своих раненых, всё своё оружие.

Здесь, на первых километрах югославской земли, остатки отряда и все четверо русских солдат чуть было не погибли.