Мы созданы из моментов (ЛП)

Внезапная, колющая боль пронзает мою грудь, и я зажмуриваю глаза, сдерживая боль.

Ханна права, и это часть причины, по которой я сейчас чувствую себя такой чертовски виноватой.

Конечно, я представляла, как изменилась бы жизнь Джетта, если бы у него были и я, и Джесси, но я также представляла, каково это — иметь Джесси для себя.

Прошло много времени с тех пор, как я позволила себе это, но вчера «что-если» пришло так легко.

Каково это снова проводить с ним время. Говорить, смеяться и просто быть теми Хейден и Джесси, которыми мы были те пару недель, и даже во время летних встреч до этого.

Но я также позволила себе подумать и о том, что было бы, если бы у нас было больше.

Просыпаться с ним по утрам.

Целовать его на прощание каждый раз, когда мы расстаемся на целый день.

Звонить или писать ему всякий раз, когда я думала о нем.

Приходить к нему домой.

Ужинать, разговаривать и обниматься на диване.

Прикасаться к нему. Запускать пальцы в его волосы, притягивать его к себе и просто вдыхать его запах.

Чтобы он обнял меня. И чувствовать себя в его объятиях безопаснее, чем когда-либо прежде.

Ирония в том, что я хотела стабильности, которую обещала жизнь с Лейном, но именно с Джесси я чувствовала себя защищенной и в большей безопасности. И самой довольной, несмотря на то, что мы с ним хотели от жизни разных вещей.

Или, может быть, я так говорила себе, чтобы не привязываться слишком сильно. Потому что, если задуматься, наши конечные цели не такие уж и разные. Единственная реальная разница в том, что он хотел добиться своего в Коул-Крике, а я хотела добиться своего здесь.

Но самое главное, что, как мне кажется, я чувствовала его на подсознательном уровне, и что-то продолжало терзать меня каждую вторую неделю, когда я снова видела его…

Это то, что я доверяю Джесси все, что у меня есть.

Я отдаю ему свое сердце каждую пятницу вечером и никогда не сомневалась, что он вернет его обратно в воскресенье. Более того, он любит нашего сына, так же сильно, как и я.

Доверять кому-то другому самые сокровенные части себя — это значительный риск, но я никогда не боялась делить Джетта с Джесси. Если уж на то пошло, я боюсь не разделить с ним это партнерство.

Мысль о том, что я могу потерять Джесси, похожа на удар ножом прямо в сердце. Но мысль о потере Лейна… кажется такой далекой.

И это говорит мне кое-что, с чем я не совсем понимаю, что делать.

— Я так старалась не быть этой женщиной, — наконец, прошептала я Ханне. — Так старалась жить дальше и придерживаться обещания, которое дала Джесси, но правда в том, что я никогда не теряла надежды, что когда-нибудь что-то изменится. Мне чертовски больно осознавать, что я могла бы получить все это. Что могла бы дать Джетту жизнь, которую он заслуживает, под одной крышей, в одном городе, с двумя родителями в его жизни, каждый день. И я могла бы быть с Джесси. Моим партнером во всех делах.

Я провожу дрожащей рукой по волосам.

— Лейн мог скрывать от меня письмо, но я скрывала от него часть себя. Часть меня, которая всегда принадлежала Джесси. И я не понимала, насколько большой частью она была до сих пор.

Глаза Ханны блестят от непролитых слез.

— Ты говоришь так, будто возможность упущена, — тихо говорит она, сжимая мою руку.

— Прошло четыре года, — повторяю я, качая головой. — Что касается Джесси, я прочитала письмо и сделала свой выбор.

— Скажи ему правду.

Я смеюсь и отвожу взгляд.

— И рисковать потерять то, что у нас есть сейчас? Ни за что. Я не смогу сделать это без него.

— Ты ничего не потеряешь, если он будет чувствовать то же самое.

— Я потеряю все, если это не так.

— То, что ты не сказала о своих чувствах к нему, привело тебя в этот бардак. — Я оглядываюсь на нее, когда она мягко улыбается. — Может быть, сказав ему, ты наконец-то выберешься из этого.

ДЖЕССИ

— Папочка, я могу написать свое имя! — объявляет Джетт из-за стола, когда я вхожу на мамину кухню, после работы в пятницу. Она стоит у плиты, взбивая что-то, как обычно, и улыбается, как гордая бабушка.

— Он усердно работает уже больше часа, — докладывает она, когда я подхожу к сыну. Его упорство — это нечто.

— Правда, приятель? Дай-ка взглянуть. — Я взъерошиваю его волосы и наклоняюсь, чтобы осмотреть полдюжины, или около того, листов бумаги, разложенных перед ним. Много букв J, Es, Ts, и даже несколько других букв алфавита. — Ого, малыш. Это впечатляет. Посмотри на эти J!

— Они как рыболовные крючки без колющей части! — улыбается он, а я смеюсь.

— Ха, ты прав! Вау, я этого не знал. — Боже! Какой он милый. — А что это здесь?

Я беру другой лист и указываю на букву F.

— Не думаю, что я знаю, что это за буква. А ты?

— Это F, папа. — Он закатывает глаза. — F — это Foss (прим. пер. Фосс, фамилия героя). Видишь, F-O-S-S?"

— Подожди, — вытаращился на него я. — Ты хочешь сказать, что можешь написать и произнести свою фамилию?

— Да, мне уже четыре. Совсем скоро я пойду в детский сад.