Мы спасаем попаданцев

— Что? — выпучилась Казак. — Да ты с ума сошла!

«Взять историю в свои руки?! — Денис искренне офигел. — И это говорит „ежик“?! Нет, нет, тот самый „ежик“, которая с пеной у рта еще совсем недавно доказывала мне, что малейшее изменение истории это катастрофа?!»

— Моника, послушай меня, — спокойным, доверительным тоном вдруг произнесла Юля, — что если я скажу тебе и всем вам, что весь тот мир, который вы знали и в котором вы выросли, так же является миром с измененной реальностью, как и тот, из которого мы только что вернулись?

— Что? — простонал Денис.

— То я скажу, что ты спятила, девочка! — рявкнула Казак и достала револьвер. — Кончай нести пургу! Возвращаемся!

— Мон, — вдруг произнес молчаливый Жан. — Давай послушать, что ворить Юла.

Казак фыркнула, но все же согласилась:

— Ладно. И какую же байку ты хочешь нам втюхать?

«Ежик» ничуть не оскорбилась, а лишь улыбнулась.

— Начну с того, что мое настоящее имя не Юлия Гончарова…

— Как? — выпучился Фадеев.

— Да, — кивнула «ежик». — Денис, помнишь, как в той реальности Громов показывал нам досье на Джулию Крюгер?

Фадеев кивнул.

— Так вот, это действительно была я, только я — той реальности.

— Но как? Той женщине на фотографии было лет под пятьдесят!

— Пятьдесят восемь, если быть точной, — усмехнулась «ежик».

— Так тебе что, пятьдесят восемь лет? — Привычная почва начала уходить из под ног. В сознании всплыла сцена их близости: гладкие изгибы, упругое тело. «Нет, ей никак не могло быть столько лет!»

— Упаси Боже! — «Ежик» даже взвизгнула. — Нет, мне двадцать восемь, просто родилась я в тысяча девятьсот пятьдесят девятом.

— Так ты из прошлого? — Моника взглянула на Юлю, будто увидела ее впервые.

— Да, — кивнула девушка. — Из прошлого, прошлого, которого вы никогда не знали. Прошлого, в котором Вторую Мировую Войну выиграл не Советский Союз, а Фашистская Германия.

— Ты брешешь! — Казак сдвинула брови.

— Хочешь, верь, хочешь, нет, — развела руками Юля, — но выслушай мою историю.

Моника ничего не ответила, и тогда Юля продолжила:

— Как я уже сказала, я родилась и выросла в мире, где правит Рейх и его вассалы. Это был ужасный мир, мир, разделенный по крови на высшие и низшие расы, мир, заполненный тысячами концентрационных лагерей, мир, где печи, сжигающие людей, никогда не затухают.

— Ужас! — Дениса аж передернуло.

— Да, — кивнула Юля, — это ужасно. Большая часть населения планеты уничтожена: семитские, негроидные, монголоидные, индо-средиземноморские и многие другие расы почти стерты с лица земли, лишь отдельные их представители помещены в зоопарки на потеху высшим расам. Другие народы, такие как славяне, поляки и прибалтийцы согнаны в лагеря и выполняют функции рабов. Больные, старые, переставшие приносить пользу рабы сжигаются в печах или уничтожаются в газовых камерах, чтобы не кормить лишние рты. Не удивительно, что такой мир наполнен страхом и не удивительно, что в нем то и дело возникают очаги сопротивления, впрочем, безрезультатные. Рейх строго карает восставших!

— И кем ты была в этом мире? — спросил Денис.

— Хороший вопрос, — скрестила на груди руки Казак и с подозрением посмотрела на Юлю. Впрочем, слушалаона внимательно.

«Ежик» опустила взгляд. Сердце Дениса екнуло, дальше слушать почему-то уже не хотелось.

— Я просто не знала другого мира… — Рыжая челка закрыла глаза. — Я в нем выросла… меня в нем воспитали… поймите меня… — Голос дрогнул. — Историю ведь всю исказили, всю переписали, а эту пропаганду намвсверливали в мозг с раннего детства…

— Я повторяю вопрос, кем ты там была, девочка? — повысила голос Казак.

— Я была оберштурмбаннфюрером в составе карательных войск Ваффен-СС! — Юля подняла глаза, никаких слез не было, взгляд гордый, пронзительный уперся в Монику. — Мы занимались подавлением очагов сопротивления в Сибири. Да, я отдавала приказы казнить, и казнила сама и считала, что поступаю правильно!

— Ты? — выпучилась Казак. — Подполковник? — Казалось, «железную леди» задело лишь это.

— Я вундеркинд, и у меня был очень влиятельный отец, — пожала плечами «ежик». — Но так было до тех пор, пока однажды я не встретила его!

Денис, уши которого до этого момента отказывались слушать Юлину историю, встрепенулся и произнес:

— Кого его?