Мы – сталкеры. В прицеле неведомого. Авторский сборник

Нож в руке не придавал никаких сил и уверенности. Ноги подгибались и коченели. Рядом осыпалась штукатурка, осыпав пылью ноги анархиста и напугав его. Он чуть не умер от разрыва сердца. Он понял, если не уйти отсюда в течение минуты, то точно сдохнет от собственных переживаний.

Зрячий определил примерное направление, глубоко, но тихо продышался и отпрянул от стены. Какие болты, детекторы, осторожности?! Сейчас главным было быстрее добежать до товарищей, найти их, спрятаться за их телами, в самой гуще толпы. Залезть в костер с ногами и головой, ибо только огонь мог сберечь его от всякой нечисти и холода.

«И зачем я, на хрен, ваще сунулся в дозор и разведку, оторвавшись так далеко от лагеря?! Позарился на артефакты, ептеть», – корил себя следопыт, пробираясь через заросшую ограду клумбы.

Он действительно отправился в дозор по поручению Фиги, но, завидев «слезы» и пару «филеек», увлекся, как грибник, встретивший полянку белых. Так и оторвался от своих аж метров на двести, что по местным меркам в городских чащобах Зоны равносильно «очень далеко».

И что сейчас? Пояс с артефактами, любимая снайперка, прочее оружие и снаряга потеряны, сердце в пятках, а товарищей не видно, никто его не хватился, не вспомнил о нем.

Зрячего и правда никто не искал! Забаррикадировавшись от псов и зомби, шныряющих по бывшей транспортной площадке возле водонапорной башни, со стволами в обнимку и «пионерским» костром у входа в склад группа «Анархии» пыталась скоротать ночь, чтобы утром, если все нормально, двинуть в обратку.

Какие к чертям Полтора и туристы? Какие преследования? И так потеряли четверых, да еще двое раненых вон в углу жмутся. Срочно на базу, в тепло и безопасные стены. Артефакты собирать, мзду с прохожих брать да фраеров гонять.

Стрелять не хотелось, дабы не привлекать всех тварей города, а особо наглых зомби и скелетонов, лезших в щели ворот и на баррикады, часовой отгонял факелом на длинной палке.

Бойцы-анархисты откровенно дрожали и матерились, проклиная Зону, старшего и этих туристов, которые, видимо, уже сгинули. Фига как мог поддерживал дисциплину и уровень настроения, хотя «Анархия» и в мирных условиях не могла похвалиться оными.

Поэтому, когда одна из фрамуг склада на втором этаже скрипнула и оторвалась, а в нее полезла размытая фигура в обносках скелетона, отряд чуть не разрядил туда все боезапасы. Фига вовремя остановил своих людей, сам чуть не отдав концы. Понимая, что скелетоны не могут лазить в окна, он отмел мысль и о наемниках – с ними они, анархисты, вроде разобрались. А ночью лазить по Туманску могли только мутанты или…

– Зрячий, ты, что ли?

– Я-я, братцы-ы, я-я! – чуть не заревел от радости и счастья следопыт, скатываясь по доске вниз и бросаясь к товарищам и спасительному костру.

* * *

Вертолет снова затрясло в невидимой турбулентности, стенки и внутренности его завибрировали, нагоняя жуть даже на бывалых солдат. Они прижимались друг к другу, закрыв глаза и вцепившись в скамейки, оружие и вещмешки. Лампа в салоне мигала, динамик гудел, давление ощутимо закладывало уши и сжимало виски.

Хокс не считал себя изготовленным из стали, не родился роботом на каких-нибудь конвейерах Японии или США, поэтому его мутило и плющило так же, как и остальных рейнджеров в этом геликоптере. Он заставил себя взглянуть в иллюминатор и побледнел еще больше.

В красно-черной пелене ночного небосвода Зоны после недавней Вспышки мигали и сверкали всеми цветами спектра грозы и аномалии. Протуберанцы последних творили в воздухе невообразимые вещи, разрывая его и наполняя электричеством и брызгами плазмы. Высокие кривые вихри струились от черной земли к тучам, поднимая лесной мусор и прочую шелуху с поверхности Зоны. «Смерчи» бушевали, в основном, в верхних слоях атмосферы Зоны в контакте с молниями. «Воронкам», «пузырям», «гравимостам» и «жаровням» не было счета. Отблески аномалий и молний слепили глаза даже в очках, а грохот стоял такой, что в нем тонул гул вертушки.

Пару раз их долбануло, отчего ненадолго сбился ритм движков, а мозги военных чуть не разорвало. Пилоты справились, но дали понять, что это уже критический уровень опасности.

Хокс приказал снижаться и искать ближайшую площадку для посадки, но вдруг в борт ударила аномалия лилового цвета. Вертолет швырнуло, рокот винтов захлебнулся вместе с гулом двигателей, свет в отсеке погас.

Раздались первые возгласы и ругань, молитвы.

– Срочно снижайся! – крикнул Хокс пилоту.

– Падаем! – бросил тот, дергая тумблеры и рукоятки панели.

– Иисусе! Парни, хватайтесь, группируйтесь, оружие под ноги, мешки в охапки. В охапки мешки-и! – заорал майор, принимая позу эмбриона.

Метрах в пятидесяти от земли пилотам удалось выровнять вертушку и рвануть ее по дуге вверх. Это спасло от падения, но не дало снова взлететь. Не хватило тяги. «Хаски» выстрелил из турбины форсажный сноп, рявкнул и стал заваливаться вновь.

И снова пилоты удержали транспорт и пассажиров, выводя их в безопасную плоскость. И они победили.