Мы – сталкеры. В прицеле неведомого. Авторский сборник

– Что значит «меня создал Артюхов»? Ты ведь из Зоны, значит, умер, твое сознание оцифровали и поселили в виртуал, я правильно понимаю? Это тело ты сам выбрал… Ну, я так думаю, – она стянула шапку и растрепала волосы. – При чем тут Артюхов?

Игарт ненадолго задумался, погрустнел, но все-таки ответил:

– Я никогда не был человеком. Я – очеловечившаяся программа, матрица под сознание Артюхова. Могу испытывать чувства, у меня есть принципы, симпатии, привязанности, но сам не знаю, человек ли я, – он пожал плечами. – Со стороны видней, мне не с чем сравнивать. Память Артюхова здесь, – он постучал пальцем по виску. – Но это… архив, что ли. Я, как Зона, зажил своей жизнью, хотя после того, как Артюхов вернулся из моего тела в свое обычное, должен был исчезнуть.

– Ух ты! – Ольга коснулась его руки: человек как человек. Теплый, дышит, моргает, а по сути – ожившая кукла. – А с Игорем вас что связывает?

– У нас общее дело, мы не хотим стать игрушками Фрайба.

– То есть, теперь все зависит от Артюхова, правильно я понимаю? – Ольга прижала ноги к груди и обхватила их. – Ты извини, что я пристаю, но мне надо знать, что мы будем делать и зачем.

– Действовать надо по двум фронтам: в Зоне и здесь. По идее, надо сначала вывести из строя стиратель, чтобы никто не смог программировать бессмертных, то есть выбить Фрайба из Зоны. Потом желательно бы выкрасть его, отрезать руки-ноги и где-нибудь запереть. А еще лучше ввести в медикаментозную кому, и пусть лежит века. Но это уже в долгосрочной перспективе, прежде надо Зону отстоять.

– Непростая задачка, – вздохнула Ольга и подумала, что если бы знала, чем обернется визит Ангелины Артюховой, гнала бы ее поганой метлой. Но с другой стороны теперь не стоит бояться, что мужа убьют или что он умрет от рака легких.

В принципе, заманчиво, умирая, оцифровываться, потом обретать бессмертное тело и жить дальше. Но понятное дело, что такое количество бессмертных, которые ничего не боятся, невыгодно. Достаточно на Игарта посмотреть, чтобы понять: для них жизнь – игра.

Ольга помотала головой. Ну почему это происходит именно с ней? Почему никто не предложит голубую таблетку, чтобы история закончилась прямо сейчас?

– Если Фрайб останется на свободе, – продолжил Игарт, – то свободе как понятию придет конец. Начнется такая диктатура на фоне борьбы за бессмертие, что все прежние диктаторы покажутся детьми. Я знаю Артюхова, как никто другой, это боец, который просто так не отступит. Поверь, у него есть много тайных квартир, и полиции о них неизвестно.

– А у меня есть телефонный номер человека, который охраняет Зону и сможет провести вас туда, – улыбнулась Ольга. – Или вывести Маузера оттуда.

Игарт поднялся, вытер руки о робу и поправил бандану.

– Маузер не знает, куда именно идти, где дежурит твой знакомый, и будет ждать меня в условленном месте. Так что в Зону за ним все равно придется возвращаться. Главное в нашем плане – выкрасть Фрайба, что в ближайшее время будет трудно. Значит, начнем с малого. Теперь мне надо немного пошуметь. Ты пока понаблюдай из окна за ментами, только близко к стеклу не подходи.

* * *

Когда уехали «мерседесы» с группой захвата, ждать Ольгу остались трое полицейских. Двое курили на скамейке возле подъезда и с трудом сдерживали натиск любопытствующих старушек, их сослуживец, видимо, засел в подъезде. Причем стражи выполняли свои обязанности спустя рукава и даже не присматривались к проходящим мимо людям.

Игарт глянул на часы: грузовая «Газель» прибудет через полчаса. Теперь можно ненадолго расслабиться.

Задумчивая Ольга сидела на полу и пила пакетированный чай с бубликом, найденным в заначке у строителей. От чашки Игарта тянулась нитка пара, пахло лимоном. Он постелил грязное полотенце, устроился рядом с ней. Ольга вздрогнула, разломила бублик и протянула ему половину.

«Надо же, – подумал он, отхлебывая из чашки. – В ужасной робе, перепачканная белой пылью, и все равно красивая».

В отличие от грудастых дев Зоны, в Ольге не чувствовалось ни капли «сделанности», она была настоящей, без фальши и манерности. Теперь понятно, чего Маузер так рвался домой. И сейчас, неотрывно глядя на нее, Игарт думал, что отдал бы почку, лишь бы оказаться на его месте. Нет, о таком нельзя мечтать, она жена боевого товарища. Но когда он вспоминал ее прикосновение, дыхание перехватывало.

– Что? – спросила она, заметив его внимание.

Он покачал головой, уставился на дно чашки. Ему безумно хотелось еще немного побыть рядом с ней, но он сказал:

– Скоро приедет машина, надо поторопиться.

– Да, – кивнула она, допила чай и направилась к шкафу, где хранились мешки, зашуршала там, выбрала один.

Игарт прожевал бублик и проговорил, вставая:

– Я тебя замотаю в одеяло, на голову тоже надо что-нибудь. А то будет видно, что в мешке человек.

– Логично. Смотри, что тут есть, – она бросила на пол старые шторы с тюлем, простынь, одеяло. – Думаю, мне надо будет присесть вот так, – она села и прижала ноги к груди, обхватила их, опустила голову. – А ты меня замотаешь.

– Да, оптимально.