Мы странно встретились

Когда спустя полчаса Анна вновь вошла в зеленую гостиную, Владимир спал, неудобно прислонившись к жесткому диванному валику. Несколько листов бумаги, скомканные, лежали на скатерти, один, сложенный вчетверо, был прижат чернильницей. Свечи оплыли почти до основания и угрожающе мигали, готовясь погаснуть. С минуту Анна колебалась; но затем все же прокралась на цыпочках к столу, приподняла чернильницу и развернула письмо.

Оно было коротким. Последние строки Анна дочитывала с улыбкой. Закончив, она аккуратно сложила бумажный лист, снова подсунула его под чернильницу, прикрыла молодого человека своей тяжелой шалью и задула свечи.

Рано утром, еще в сумерках, Владимир вышел из дома Анны. Хозяйка, несмотря на предрассветный час, сама вышла проводить его и стояла рядом с ним у крыльца.

— Простите меня еще раз, Анна Николаевна, — сокрушенно каялся Владимир. — Просто позор: заснуть на диване в чужом доме, как пьяный гусар у… Впрочем, неважно.

— В самом деле неважно, — зевнув, улыбнулась Анна. — Боюсь только, что диван этот слишком жесткий. Вряд ли вы хорошо выспались.

— Спал как сурок, — развеял ее сомнения Владимир. — Поверьте, после привокзальных гостиниц ваш рекамье — просто облако в раю.

— Когда вы отправляетесь?

— Прямо сейчас.

— Что ж, счастливого пути. Ваше письмо я отправлю нынче же сама.

— Благодарю вас, Анна Николаевна, — снова сказал Владимир. Анна улыбнулась, кивнула и шагнула назад, за дверь. А Владимир быстро зашагал по заметенной снегом тропинке к калитке.

Вдоль забора прыгал по сугробам замерзший Северьян.

— Знаете что, Владимир Дмитрич, свинство это! — сердито заявил он, когда Владимир приблизился. — Обещали до ночи в гостиницу явиться, а сами?.. Мне что думать прикажете? Что вас зарезали в переулке где-то? Неужто упредить не могли? Я полночи в гостинице как на гвоздях просидел, а вторые полночи, как цуцик, здесь, под забором, пропрыгал… Спасибо, горничная в этом дому жалистная, пустила в кухню…

— Ты не упер чего? — подозрительно спросил Владимир.

— Да как же можно-то у будущей родни? — оскалил зубы Северьян. — Ну дак что, Владимир Дмитрич? Просватал я вас?

— Почти что так… Да что ты ржешь, дурак? Есть хочешь?

— Нет еще…

— Ну, так поехали на вокзал! Может, еще успеем на утренний! Лови извозчика!

На Ярославском вокзале толпился народ: ждали прибытия поезда. Уже рассвело, серое небо обещало вновь рассыпаться снегом, под ногами у извозчичьих лошадей сновали воробьи, пронзительно голосили торговки бубликами и сбитнем, по зданию вокзала шли обмотанные платками бабы, мужики в серых малахаях и растрепанных шапках, дамы в строгих платьях и полушубках, господа в приличных пальто с куньими воротниками, торговцы-татары, цыгане, оборванцы всех мастей… Две усталые проститутки сонно переговаривались у выхода на площадь; одна безуспешно пыталась закурить на ветру папиросу. Владимир подал ей огня; жестом отверг вялое предложение «прогуляться до фатеры» и огляделся в поисках убежавшего к кассам Северьяна. Того не было видно. Владимир отошел к путям, достал пачку папирос, вытащил одну, закурил… и выронил папиросу на снег, услышав внезапно за спиной знакомый, чуть дребезжащий стариковский голос:

— Осподи! Владимир Дмитрич? Неужто вы?!

Владимир обернулся. Перед ним, широко открыв рот и слезящиеся, покрасневшие от ветра глаза, стоял старый Фролыч — управляющий отцовским имением.

— Это я, Фролыч, — растерянно сказал он. — Здравствуй. Да что ты, право, вздумал…

— Осподи… Владимир Дмитрич… — Старик, протяжно шмыгнув носом, поцеловал упирающегося Владимира в плечо и попытался было чмокнуть и руку, но ее Владимир успел отдернуть. — Осподи, вот ведь встреча-то… А мы-то уж… Мы-то уж чего только не думали… Думали, что сгинули вы навек, что и свидеться не доведется… Ведь пять лет цельных… Почитай, сиротами остались…

— Как — сиротами? Фролыч, ты что такое несешь? — озадаченно спросил Владимир. И испугался совсем, увидев, что старик по-настоящему плачет, сморкаясь и неловко вытирая лицо рукавом тулупа. — Старина, да что стряслось?

— То и стряслось, что… Ох, извиняйте, счас… Ить всамделе сироты мы теперь, Владимир Дмитрич… Вас-то не сыскать было…

— Что с отцом? — глухо спросил Владимир. Сердце, прыгнув, остановилось под горлом.

— Преставившись батюшка ваш. Сразу после Рождества скончались. Удар был.

— А… что же Янина Казимировна?