Мы своих не бросаем

Поезд наш уходил через два часа, и он был на паровозной тяге. Здесь все так странно смешалось. Будущее переплеталось с прошлым немыслимым для меня образом. Тут и электродвигатели машин, светодиодные лампы и передача электроэнергии по воздуху, устаревшие телефоны и допотопные паровозы… Казалось, тут все замерло в развитии на каком-то промежутке времени… и пошло назад.

Состав подали вовремя. Носильщик дотащил багаж Жюля до футуристического вагона из черного пластика и хрома. Мы заняли просторное купе на двоих. Санузел, два дивана, душевая, мини-бар и телефон для связи с проводником.

– Никогда в таком вагоне не ездил, – оглядываясь, проворчал Жюль. – Хорошо богачи живут.

Зашел проводник в мундире. Проверил наши билеты и документы.

– Приятной поездки, зиттер Хельм Крузе. – Он вернул мне мои документы.

– Благодарю вас, – с небольшой долей высокомерия, как подобает очень состоятельному человеку, отозвался я и протянул ему банкноту в один дэрик.

Проводник с благодарностью принял ее и вышел.

– Так вы, зиттер, оказывается, с Пранавара и входите в клан Крузе, – подначил меня Жюль. – «Крузе и сыновья» – известная юридическая контора на планете. – Он усмехнулся. – И еще сорите деньгами. На вас это не похоже. Всем известно, что вы вытрясаете состояния у своих клиентов до последней монеты.

– Да? – спросил я.

– Да! – ответил Жюль, и мы расхохотались.

Открытый космос. Планета Суровая

Листиана небрежно, словно мешок со шкурами, бросили в мокрый подвал, закрыли дверь и ушли. Рядом кто-то был. Корданье, пребывающий в состоянии близком к отчаянию, кряхтя поднялся и пополз на карачках к еще одному несчастному. Встать он не мог, все тело болело, а ноги предательски дрожали и не хотели его слушаться. В камере, куда он попал, было темно. Он дополз до второго и уселся рядом. Закрыл глаза и стал ждать. Вскоре его глаза привыкли к темноте.

– Что, любовничек! – услышал он хриплый насмешливый голос. – И ты попался. Недолго царствовал.

Листиан открыл глаза и в темноте увидел заостренные черты лица графа. Тот оброс щетиной, похудел, но взгляд его горел непонятным для Листиана неукротимым огнем. Он отстранился от Швырника и долго того разглядывал. Затем спросил:

– Что, Карл и вас запер в темнице?

– Это не Штурбах, – отозвался граф и закашлялся. – Это кто-то другой. Вас, крыс, много расплодилось в моем графстве… кхе-кхе… но смею заметить, его милость примет меры. Он знает, как травить таких, как ты, щенок.

– Может, и не успеет, – невесело усмехнулся Листиан. – Пока его отпустят… если вообще ами отпустят вашего кумира. За это время многое может измениться. А вам, граф, навряд ли это поможет. Да и мне тоже. Мы, скорее всего, отсюда живыми не выйдем.

Он замолчал, но сидеть в темноте холодного подвала и со страхом ожидать своей участи было нелегко. Его тянуло на разговоры. Чтобы только не думать о своей судьбе и не гадать, что будет, он заговорил вновь. Тон его был злым и непримиримым.

– Княжество и колония обречены, Швырник. Ни ваши подвиги, ни его милость не способны защитить эту колонию. К ней тянется столько жадных рук… Это не понимаете только вы, все запертые здесь, в маленьком мирке. Против вас ополчился весь мир. Так зачем трепыхаться, создавать себе сложности? Надо было взять то, что дают, и быть довольными. А теперь ты и жену проморгал, и сидишь в подвале, хотя владетель. У вас под носом крадут вашу колонию, а вы даже этого не видите… Идиоты.

– Гаринда сама за себя отвечает, – невесело ответил Бран. – Она не выдержала испытания властью. Не каждый смог бы на ее месте устоять перед искушениями. В отличие от нее меня не назначали. Меня пожизненно наделили наделом, и это будет собственностью моей семьи, пока существует планета.

– Какая наивность! – усмехнулся Листиан. – Дни вашей паршивой колонии сочтены. Вы ничего не можете сделать, чтобы изменить ход истории. Вы все без гордости и чести! Тупицы! Вот ты находишься рядом с любовником своей жены и даже не пытаешься меня убить. А ты знаешь, что я с ней делал…

– Мне уже все равно, – перебил его Бран. – Она умерла для меня. Если отсюда выйду, разведусь. Да и она вряд ли останется губернатором. А остальное это только твой треп. Сюда уже совались и получили по морде. И еще раз получат. Со мной или без меня, не важно.

Заскрипела, открываясь, дверь. В проеме светлого пятна показалась фигура в маске.

– Корданье, на выход.

Листиан прислушался, но голоса говорившего не узнал. Он с трудом поднялся и побрел к выходу. У двери оглянулся.

– Прощайте, граф, – произнес он и ушел жалкой шаркающей походкой, с опущенными плечами и обреченно опущенной головой.

Бран отвернулся и ничего не ответил.

Корданье провели по коридору, плохо освещенному тусклым светом одной лампочки, и ввели в комнату, где сидел за столом человек в такой же маске, как у того, кто его сопровождал.

– Садись, Листиан, – произнес этот человек, и Листиан вздрогнул: этот голос он узнал.