«Мы — там и здесь» [Разговоры с российскими эмигрантами в Америке]

В советскую эпоху идеи доктора Гааза были объявлены бредовыми. Нас убеждали: в стране социализма никакие гуманитарные усилия отдельных лиц и частных организаций не нужны, поскольку все заботы о советском человеке берёт на себя государство. Длившиеся три четверти века разговоры о "добром государстве" изрядно развратили нас. Это стало особенно заметно, когда мы оказались в Америке. Здесь, в полном согласии с девизом доктора Гааза, десятки и сотни приватных обществ и организаций помогают бедным и слабым, одиноким и больным. Российские эмигранты в массе своей отнеслись к такого рода деятельности американцев весьма сдержанно, если не сказать скептически. Знаю это по своему журналистскому опыту. С газетных страниц мне не раз приходилось обращаться к соотечественникам с призывом поддержать материально того или иного нашего попавшего в беду земляка. Но, увы, вызвать энтузиазм со стороны читателей, как правило, не удавалось. А один из земляков в личном разговоре высказался даже с откровенной жестокостью: "Что я дурак, что ли, чтобы работать на кого-то! Я не такой идиот, чтобы отдавать кому-то деньги, которые могу истратить на себя…”.

Заговорив о доброжелательстве и взаимной помощи, я не собираюсь никого перевоспитывать или образовывать. Хочу только рассказать о группе россиян, которые здесь, в Америке, отвергнув советские традиции, принялись в качестве добровольцев помогать больным землякам. Но сначала вкратце о необыкновенном американце, затеявшем всю эту историю.

Когда встречаешь в Америке человека, свободно говорящего по-русски, подозреваешь, что собеседник какими-то корнями связан с Россией. Шестидесятилетний Данкин Вайтсайд родство со славянами отрицает. Шотландско-ирландские предки его поселились и живут в Америке уже более 250 лет. Русский же освоил он в пятидесятые годы в военной языковой школе. Его готовили в качестве "слухача", который должен был отправиться в Европу и там подслушивать переговоры советских лётчиков. Позднее, когда годы "холодной войны” миновали, Данкин усовершенствовал свой русский в университете. Там он проникся живым интересом к русской литературе и истории. Русские симпатии его укрепились ещё больше в те месяцы, когда он служил в качестве экскурсовода сначала на Американской выставке в Москве, а затем на советской в Америке. Думаю, что тот же романтический взгляд побудил его жениться на полурусской-полуамериканке, которая родилась в семье американских либералов, помчавшихся в 30-е годы помогать строительству социализма в СССР.

Элементы романтизма сохранялись у моего собеседника всю его жизнь. Проработав десять лет в банке и достигнув высокой хорошо оплачиваемой должности, он бросил выгодную службу и принялся искать работу, близкую своим идеалам. Следующие десять лет Данкин провёл в общественной организации, помогавшей тем городским детям, которые бросили школу и ударились в хулиганство и уголовщину. А теперь Данкин Вайтсайд нашёл занятие ещё менее доходное, но зато непосредственно трогающее его личные чувства. Дело в том, что из трёх сыновей, которых принесла ему полурусская жена, один мальчик оказался психически несостоятельным. Сейчас этому Мише уже за тридцать. Он абсолютно не способен обслуживать себя, не может ничего запомнить, не узнаёт даже своих родителей. В Нью-Йорке таких, как он, довольно много. Задумавшись о судьбе этих несчастных, Данкин основал в 1988 году "Медстоун Фондейшен", цель которого — помогать таким больным.

Поначалу организация помогала коренным американцам, как белым, так и чёрным. Но в какой-то момент Данкин вернулся к давней своей симпатии: решил протянуть руку помощи прибывающим в Нью-Йорк из России эмигрантским семьям. Таких семей с психически несостоятельными детьми оказалось в городе немало. Многие родители именно по этой причине отправились за океан: надеялись найти в Америке помощь для своих страдающих сыновей и дочерей. Но люди без языка и без опыта американской жизни, они месяцами и годами не могли разрешить свои проблемы. Вот тут-то и подоспел Данкин со своим "Мейдстоун Фондейшн". Подоспеть-то он подоспел, но на помощь российским детям никто давать средства не собирался. А сама крохотная, состоящая из трёх сотрудников "Мейдстоун Фондейшн" никаких собственных средств не имела. И тогда Данкин задумал интересный эксперимент: попытался перенести в русскоязычное общество одну из старейших американских традиций — добровольчество.