Мы те, которых нет

Микроавтобус «Мерседес Спринтер» был наглухо закрытый, от водителя отделяла непроницаемая перегородка. Куда меня везли – неизвестно.

Как я сюда попал? Очень просто. Зена названивала Политику на протяжении трех дней. И слышала заговорщическое – вопрос рассматривается. На четвертый день он объявил, что будет оказана помощь. Для этого нам надлежит прибыть в условленное место.

– Я поеду, – сказал я. – Один.

– Он говорил о двоих, – возмутилась Зена. – Ты… Ты хочешь кинуть меня? Мол, выплывай, девочка, сама.

– Я хочу, чтобы ты осталась жива… Вот тебе деньги. Я ухожу. Ты отчаливаешь отсюда. Снимаешь новую квартиру и рвешь все контакты. На связь выйдем, как договаривались, через неделю. Поняла?

– Поняла!..

Место встречи назначили у памятника Гоголя на Никитском бульваре. В тринадцать тридцать я был там.

Порядок встречи донес до нас в телефонном разговоре Политик – все по-взрослому, с паролем. Теперь я прогуливался с газетой «Тайны НЛО», по которой меня должны были опознать.

Невысокого невзрачного пузана лет тридцати на вид, с водянистыми глазами и жиденькой шевелюрой, я выцепил из толпы по журналу «Огонек» под мышкой.

– Вы не подскажете, как пройти до местной префектуры? – спросил я.

Его отзыв:

– Это вам три остановки на автобусе. Но они ходят редко.

Бесплатный цирк закончен. Считается, мы идентифицировали друг друга. И остались довольны результатом.

– Ну, здравствуйте, – он протянул мне руку.

– И вам не хворать.

Рукопожатие у пузана крепкое – и не скажешь по виду.

– Пройдемся, – предложил он. – Я в курсе ваших проблем. Думаю, мы сможем их решить.

Прошли мы вдоль улицы метров сто, не больше.

– Вы ушли из ресторана «Зенит» после акции. Как это вам удалось? – спросил пузан.

– Врожденное чутье на опасность.

Еще через десять метров меня взяли.

С визгом колодок тормознул микроавтобус «Мерседес». Оттуда на ходу выскакивали гоблины. Я хотел дернуться. Но пузатый ткнул мне в бок стволом:

– Спокойно, Чак. Если жить хочешь… А ты говорил – чутье.

Жесткие руки гоблинов кинули меня в кузов. Быстро и умело обыскали, изъяв из карманов все. Разобрали мобильный телефон, отделив аккумулятор. Сняли часы, осмотрели и бросили в специальный металлический контейнер. Даже расческу забрали. И вот теперь в этой недоброй компании меня везут неизвестно куда.

Закончив глумиться надо мной, гоблины замолчали. Не балагурили, не подкалывали друг друга, как принято у спецназеров после удачного мероприятия. Что-то механическое было в них.

Снаружи послышался шум, невнятные голоса. Машина подскочила пару раз, с металлическим лязгом заехав на возвышение. И остановилась. Двигатель заглох. Дверь открылась.

«Мерседес» стоял в просторном гараже, освещенном слабыми лампами. Здесь еще был старый зеленый «БМВ» и серый, как подвальная мышь, «Форд».

– Пошел. – Мордатый пнул меня по голени.

Я с неохотой вылез наружу. Ударом каменного кулака в спину мне придали необходимое ускорение.

Калечить меня не хотели. Но издевались с огоньком. Я ловил на себе ненавидящие взгляды. Интересно, у них против меня что-то личное?

Меня провели через гараж. За замаскированной под полки дверью оказался коридорчик, в конце которого находилась ржавая дверь.

За ней просторная комната – типичный закуток для допросов с пристрастием. В центре массивное металлическое кресло, оборудованное захватами, зажимами для рук и головы. В пол вделана скоба с цепью и кандалами. Больше мебели нет. Плафон с лампой дневного света светит безжизненно. Грубые, неотштукатуренные стены, бетонный пол – с них легко смывать кровь. Прямо из стены торчит кран, из него по капле падает вода, под ним – прикрытая сеткой воронка водостока.

Меня кинули в кресло, на ногах закрепили кандалы, руки приковали к поручням, голову сдавили кожаным обручем.

Я чувствовал себя безумно одиноким. Знал, что впереди могут ждать нечеловеческая боль и мучительная смерть. Мне было страшно, казалось, что у меня где-то в солнечном сплетении появилась черная дыра, в которую проваливаются все надежды, которая образует вокруг себя смертельную пустоту. Но надо держаться.

Мордатый, закончив пристегивать меня, с удовлетворением выдал:

– Ну что, скотина, думал, с рук тебе все сойдет?.. И знай, я убью тебя с удовольствием.

– Я это уже понял.

Он двинул мне кулаком под дых. Я напряг мышцы. И выпустил воздух, скорчившись от боли. Кулак мордатого не пробил мой пресс, иначе не продышался бы я долго.

Прикрыв глаза, попытался расслабиться. Пыточное кресло не способствовало релаксации. Но мне надо прогнать прочь посторонние мысли, ненужные эмоции. Прочь страх! Прочь панику!

Жутко мешает капающая на пол вода. Капли стучат ритмично, раз в секунду, как метроном. Первая, вторая, третья… Почему не закрутили этот чертов кран? Или это средство держать меня в напряжении?

Стены стискивали, они дышали отчаянием, страхом.

Надо абстрагироваться от гнетущей окружающей обстановки. В интерьерах хозяева помещения толк знали. Такие казематы включают память прошлых жизней – о пытках, дыбах, обуглившемся мясе на переломанных костях. Обо всем том, о чем современный человек имеет лишь отдаленное представление.