Мы те, кто мы есть

и толкнулся в неё сильнее. Быстрее. Будь он проклят, если она не продолжала

пульсировать вокруг него. Но он не собирался на это жаловаться.

Она наконец-то раскинулась на козлах, делая судорожные вдохи, будто он

держал её под водой.

Она была невероятно влажной, и он хотел увидеть, как она кончит еще раз. Он

перешел к более мягким толчкам, пробегаясь руками по её покрасневшей спине,

упиваясь ее стоном. У него еще не было никого, с кем было бы так здорово играть.

Причинять боль. Трахать.

Он удерживал достаточно медленный темп, чтобы контролировать себя, пока она

пребывала в прострации. Когда Линда, моргая, открыла глаза, он пробежался руками

по тыльной стороне её бедер. Пробегая пальцами по крошечным набухшим линиям, он

знал, что она испытывает ощутимые вспышки боли. Будто в подтверждение его

мыслей, её плоть сжалась вокруг него, и он ухмыльнулся. Он мог бы трахать её годами

напролет и никогда бы не устал от этого.

Он нещадно массировал её зад, довольствуясь легкими похлопываниями, получая

еще большее удовольствие от того, как она ёрзала, когда чувствительная кожа снова

подверглась его истязаниям. Услышав, как потяжелело её дыхание, он потянул за

анальную пробку, добавляя новых ощущений. Перегружая её тело впечатлениями.

Когда он подался вперед, его член проник глубже, упираясь прямо в шейку

матки, и Сэм услышал резкий вдох Линды, почувствовал, как она пытается

отодвинуться. Но ремень, сомкнутый на ее пояснице, надежно фиксировал ее ровно в

том месте, в котором она была нужна ему, удерживал ее в тех ощущениях, которые он

хотел, чтобы она испытала.

Прижавшись грудью к её спине, он буквально обернулся вокруг ее тела, чтобы

обхватить ладонями колыхающуюся грудь. Прекрасную грудь, тяжелую и достаточно

большую, чтобы наполнить его ладони. Он с силой массировал её и тянул.

Её соски уже были воспаленными от колеса, вампирской перчатки и даже от

пары ударов арапника. Когда Сэм ущипнул со всей силы, её тело напряглось, а

протяжный визг вызвал у него смех. То, как она сжималась вокруг него,

подтверждало, что она была зависима от боли, и эти чувствительные груди посылали

сигнал прямо к её киске. Пока он играл с ними, они набухли, усиливая его восторг.

Усиливая её восторг. Она издала сладкий звук и скользнула глубже в сабспейс.

- Вот это моя девочка.

Он двигался в ней достаточно жестко, чтобы заставить козлы затрястись. Пока

Сэм снова подталкивал её к оргазму, её плоть сжималась всё сильнее, словно проверяя

его выдержку.

Её дыхание участилось, звуки смешались со стонами, вызванные тем, как он, не

переставая, терзал её грудь. Проклятье. Его челюсть сжалась. А набухший член,

казалось, вот-вот треснет, яйца будто зажали между двумя досками. Почти за гранью -

они оба.

Потянувшись, он убрал зажим с её клитора и практически почувствовал, как

кровь приливает обратно к истерзанной плоти. Он опьянел от того, как её

пронзительный крик заполнил комнату, как её шея изогнулась, запрокинулась голова,

как всё внутри неё сжималось и пульсировало вокруг него, пока оргазм накатывал на

нее с силой свайного молота, заставляя содрогаться от интенсивности ощущений.

Он вцепился в её волосы, потянув их на себя, когда, наконец, отпустил контроль

над собой и начал врезаться в неё быстро и жестко. Его яйца уже вскипели, и жар

прошел сквозь них и его член в зубодробильных конвульсиях, пока он кончал и

кончал…и кончал.

84

Мы те, кто мы есть. Шериз Синклер.

Боже. Проклятье. Сделав над собой усилие, он отпустил её волосы и зарылся

лицом в пахнущую лавандой шелковистость, желая оставаться там, где он был сейчас,

- погруженным так глубоко в женщину, насколько это возможно для мужчины.

Глава 11

Расположившись на стуле, рядом со сценой подвешивания, Аарон наблюдал, как

темноволосая стажерка убирала соседний столик. Было довольно забавным, что

Салли, вроде так её звали, никогда не смотрела на него без особой на то

необходимости. Ни разу с тех пор, как он ударил её по лицу за то, что она заговорила

во время сцены.

Её ужас был очаровательным, но не шел ни в какое сравнение с её слезами.

Однако с того случая все покатилось к чертям. Вмешалась болтливая саба Z, что

повлекло за собой и вмешательство самого Z. Настоящий бардак. По крайней мере,

стажерка признала, что не вводила ограничения на пощечины. Когда она сказала, что

была слишком шокирована, чтобы произнести стоп-слово, он почти рассмеялся. В чем

смысл пощечины, если она не оказывает нужного эффекта?

Но его просто вывело из себя, что Z следил за ним ещё некоторое время после.

Всё из-за этой шлюхи. Он пренебрежительно указал на неё.

- Ты. Подойди.

Её челюсть напряглась. Разве не было трогательным, что сучка-стажерка

вынуждена слушаться Дома, даже если ненавидит его?