Мы ударим первыми

– Вы слушаете? Доклады моему помощнику в указанное время производил дежурный по кораблю. Но по личному распоряжению самого Селиверстова!

– Лебедев! Для чего вас лично перед заступлением на вахту инструктировал комбриг?! – Сергей уже не сдерживался. – «По личному распоряжению самого Селиверстова!» – передразнил он. – Какая... фигня! Где начальник мастерской, я вас спрашиваю?

– Он... он... отдыхает... спит.

– Немедленно разбудить и доставить к телефону, ясно?!

– Так точно!

Еще через пять минут голос дежурного Лебедева был чуть слышен и предельно печален:

– Начальника мастерской капитана 3-го ранга Селиверстова нет на борту. Он убыл куда-то в середине ночи. С кем-то. Я не могу добиться от их службы членораздельного ответа...

– Не волнуйтесь! – перебил Редин. – Член вам разделят. А пока слушайте – и мгновенно и точно исполняйте. – Сергей отдавал распоряжения рублеными фразами. – Звоните домой командиру бригады. Доложите ситуацию с отсутствием на борту ПМ начальника мастерской. Попросите комбрига немедленно прибыть на службу. И сразу связаться лично со мной по этому телефону. Исключительно со мной! Кстати, кто старший на борту соседней подлодки?

– Сам командир. Я с ним лично разговаривал...

– Где экипаж?

– Еще в казарме.

– Звоните командиру лодки. От имени комбрига прикажите дополнительно выставить вооруженного верхнего вахтенного. На борт никого не пропускать. Даже своих! С борта никого не спускать. Даже командира! Особенно не разрешать проход через лодку никому из экипажа плавмастерской. На лодке объявить учебную боевую тревогу. Всей службе находиться на своих постах! Всё! Вплоть до следующего телефонного звонка от меня или комбрига. Или до моего личного прибытия на их борт. Экипаж оставить в казарме. Ясно?!

– Так точно!

– Никто больше ни о нашем разговоре, ни о происшествии знать не должен! – И, не дожидаясь ответа, Сергей выключил телефон. Потом повернулся к журналисту: – Извини, Гера, что я командую, но это – обязательный минимум, который надо выполнить незамедлительно. Я постараюсь чуть позже все объяснить, но если существует хоть минимальная вероятность произойти тому, о чем я думаю, нам всем здесь... – Редин так и не подобрал приличного выражения и только в сердцах махнул рукой. – Ты должен немедленно связаться с руководством завода СМП. Ничего не объясняй. Пока. Воспользуйся своим этим...

– «Красным кодом».

– Да! Потребуй немедленно подогнать сюда к нам какой-нибудь катер, чтобы перебраться на ту сторону. Нет! Не катер. А мусоросборник, вот! Мы как-нибудь поместимся в его рубке. А все объяснения – потом. Давай, Гера, действуй!

Талеев без возражений взялся за трубку сотового телефона.

Через пару минут вопрос был решен, а еще через десять с правой стороны появилось еле видное над водой самоходное плавучее сооружение, которое и было мусоросборником. На берегу Редин поднял вверх руки, чтобы его заметили, и указал на отдаленный край открытого плавучего дока, за которым и надо было причалить. На мусоросборнике его поняли и выполнили команду безупречно.

Рубка была так мала, что приходилось стоять, вплотную прижавшись друг к другу. И то входная дверь в нее не закрывалась. Сергей что-то быстро объяснил рулевому, и нелепый «самоплав» начал движение. Вместо того чтобы прямо направиться к необходимой точке, он совершил неторопливый круг по акватории канала, потом описал большую параболу, вытянутую по направлению к выходу в залив и лишь после этого приткнулся к сваям причала на Южных Яграх. Причем на значительном расстоянии от лодки и мастерской. Дальше он пробирался – по-другому не назовешь – впритирку к причальным сваям, обходя пришвартованные на его пути буксир и дебаркадер, вплотную к их корпусам. В итоге мусоросборник уткнулся острым носом как раз между сцепленными подлодкой и перегрузочным судном.

В этом месте с борта ПМ свисал веревочный трап. Сергей пожал руку рулевому и начал подниматься вверх. За ним последовал Талеев. Едва Редин ступил на палубу, зазвонил его телефон.

– Слушаю, товарищ капитан 1-го ранга. Да, именно я этот переполох устроил. Вы меня давно знаете, Петр Алексеевич, еще когда не комбригом здесь были, а простым штурманенком в Гаджиево. По-вашему, я похож на человека, раздувающего из мухи слона? Спасибо, что наоборот. Поверьте на слово: обстоятельства чрезвычайно тревожные! Но подтвердить или, если очень повезет, опровергнуть что-то конкретными фактами я смогу через... 20 минут. До этого прошу вас не предпринимать никаких действий. И воздержитесь пока от докладов «наверх». Да, прошу лично! Потом все сможете свалить на меня, как на психа. Да-да, и на матросское разгильдяйство, и на офицерское пьянство, и на общий низкий моральный дух. Спасибо. До связи!

К ним уже приближался вызванный дежурным командир перегрузочного судна.

– Зачастили к нам, товарищ капитан 2-го ранга!

Редину не нравился этот молодой офицер. Какой-то слишком суетливый, не к месту угодливый.

– Значит, есть основания, – сухо сказал он. – Пройдемте в вашу каюту, командир.