Читаем Мы умирали по воле режиссёров полностью

Мы умирали по воле режиссёров

Когда мы снимали ограбление поезда, в Петергофе стояла прекрасная осенняя погода. Потом Ефим Грибов придумал для Димы сложную сцену с молитвой, которую десятилетний мальчик должен был читать на крыше идущего вагона поезда. Образ, конечно, красивый, но для Димы очень опасный. После подготовки люка в крыше вагона удалось Диму застраховать и снять эту сцену. Финальную сцену ограбления евреев при переходе через границу мы снимали холодным туманным утром на полянах Александрии под Петергофом. Грибов предложил мне сыграть самому роль главаря шайки, грабящего бедных евреев с большим ножиком. Долго мы с Ефимом Грибовым, Мишей Майзелем и Семёном Стругачёвым придумывали сцену их кровожадного мною ограбления и, как не крутили, она вышла очень жалобной и стыдливой. Уж очень я люблю евреев. Они хорошие.

Последний «Святой»

В январе 1996 года я работал в студии ТРИТЭ Никиты Михалкова его первым заместителем и планировал деятельность многочисленных подразделений. И вдруг, как снег на голову, пришёл заказ из Америки на услуги при съёмках в Москве английской киногруппы фильма режиссёра Филиппа Нойса «Святой» с Вэлом Килмером в главной роли.

В этом отчаянном боевике снималось много американских и английских каскадёров. Координатором с американской группой каскадёров значился мой кумир, каскадёр экстра-класса Ронни Ронделл младший, привлёкший моё внимание в далёких 1980-х годах, снимаясь горящим для оформления обложки диска моей любимой группы Пинк Флойд «Жаль, что тебя здесь нет». Я попросил генерального директора Леонида Верещагина подключить меня к этой работе, чтобы повидаться с моим кумиром.

Встретились мы в отеле «Аэропорт» на Ленинградском проспекте. Ронни оказался довольно крупным, коренастым мужчиной солидного возраста. Мы были с ним одногодками. Но в отличие от меня, давно оставившего карьеру трюкача, он вплотную занимался своей профессией в качестве шеф-каскадёра. Во времена СССР я только мечтать мог о такой встрече, а теперь мы сидели в баре отеля "Аэропорт" и беседовали, словно старые приятели.

Каскадёры, как люди всех других профессий, сразу находят что то общее. И потом они жутко похожи друг на друга. Помню я ждал на встрече в Париже французского каскадёра Реми Жюльена, ученика самого Жиля Деламара, с его группой и узнал их метров за сто среди толпы парижан на Елисейских полях.

Работа российских каскадёров американцам нужна была только в сценах спортивной массовки при захвате старого здания посольства США на проспекте Мира, да пробежки московских жителей в потоке двигающихся автомобилей. Американцы сами готовились исполнять наиболее сложные трюки, такие как прыжок из окна высотки в кузов проезжающего мимо грузовика при побеге главного героя фильма.

Я позвонил Сергею Воробьёву, московскому каскадёру и попросил его подключить к нашей команде моих учеников из Питера — Славу Бурлачко, Володю Орлова, Гену Макоева, Володю Севастьянихина и ещё двоих-троих человек. Подключился к съёмкам московский трюкач Игорь Новосёлов. Проблем с этим не было.

На ночную съёмку у здания американского посольства я приехал первым. Мороз стоял жуткий. К началу съёмки подъехали наши каскадёры — Серёжа Воробьёв, Слава Бурлачко и с ними ещё десяток человек. Начали репетировать по месту и ждать указаний режиссёра. Грелись в автобусе. Ронни со своими ребятами на эту съёмку даже не приехал. Профессиональная этика не позволяла смотреть, как зарабатывают деньги твои коллеги. Это дело режиссёра. Вот когда попросят работать перед камерой за деньги — другое дело.

Работа ладилась и вскоре съёмки в Москве завершились. Филипп Нойс остался доволен. Ронни я больше не встречал. Но работу каскадёром твёрдо решил оставить навсегда. Это уже было не моё дело. Нужно было организовывать предвыборную компанию Никиты Михалкова по агитации за президента России Бориса Ельцина в июне 1996 года. И это была уже совсем другая история.