Мы, утонувшие

Я поднял глаза. Он развязал свой узелок и принялся в нем копаться. Вытащил оттуда небольшой предмет и оценивающе осмотрел. Предмет сверкнул на солнце, и я увидел, как белый цвет сменяется розовым, затем лиловым, синим и снова белым, в зависимости от того, как его поворачивали пальцы Джека.

Это была жемчужина!

Не стану говорить, что это была самая красивая из виденных мною жемчужин. Не так уж много я их видел, не говоря уж о том, чтобы держать в руках, но эта была необыкновенно хороша. Я глаз не мог от нее оторвать. Она словно настраивала на мечтательный лад, и, несмотря на то что мы находились в ужасной ситуации, я и вправду замечтался и очутился в ином месте, не имеющем отношения к нашей шлюпке, преследуемой кровожадными туземцами, которые нагоняли нас быстрыми взмахами весел.

Но тут Льюис вывел меня из оцепенения:

— Греби, черт подери, греби!

Оказывается, разглядывая жемчужину, я застыл с веслами в руках. А теперь увидел, как капитан снимает с плеча старое ружье, всыпает в ствол заряд пороха, вкладывает туда жемчужину и досылает шомполом. Затем поднимает ружье, которое называл своим талисманом, и тщательно прицеливается. Еще не отгремел выстрел, как один из туземцев, словно от удара гигантской руки, вылетел из лодки спиной вперед и исчез в воде.

— Я пришлю тебе счет, дьявольское отродье! — крикнул Джек Льюис с перекошенным от ярости лицом.

И снова зарядил ружье. Его руки дрожали, отправляя в ствол еще одну драгоценную жемчужину. Я едва поверил собственным ушам, когда с крепко сжатых губ Джека слетел странный звук. Я мог бы поклясться, что это рыдание. И ружье выстрелило снова.

Канак, сидевший передо мной, дернулся. Я подумал, что его задело, но это расщепило весло близ уключины, и, когда он снова за него потянул, весло переломилось пополам. Я остался на веслах один.

Жемчужины, меткость Джека Льюиса и сила моих рук — от этого зависело наше спасение. Я греб так, что плечевые суставы, казалось, вот-вот вылетят из своих сумок. Должно быть, отчаяние придало мне невиданную силу, потому что расстояние между нами и нашими преследователями вновь увеличилось. Их к тому же осталось немного. Половину меткий Джек выбил из каноэ пулями либо жемчужинами. Воинственные крики оставшихся звучали все так же угрожающе, но теперь о предстоящей нам гибели возвещал сильно поредевший хор.

И вот мы добрались до «Летящего по ветру». Нас ждала веревочная лестница. Я перебросил раненого канака через плечо, совершенно не чувствуя веса. Забравшись наверх, перевалился через борт, не думая о том, что представляю собой отличную мишень. Позади раздались новые выстрелы, но никого не задело.

Канаки все подготовили. Якорь висел на носовом роульсе, паруса были подняты, и если бы члены команды имели доступ в капитанскую каюту, к арсеналу, то, без сомнения, протянули бы нам заряженные винтовки, и Джек смог бы продолжить безостановочный обстрел наших преследователей. Но винтовки были табу, которое канаки не осмелились нарушить.

Едва мы оказались на палубе, как Льюис побежал в каюту. Через мгновение он показался с коробкой патронов и другой винтовкой. Встал на колени у леера и из укрытия продолжил стрельбу с таким выражением лица, словно речь теперь шла не о том, чтобы обезвредить опасного противника, а о сведении личных счетов. Ему мало было по жизни за каждую потерянную им драгоценную жемчужину: туземцы должны были заплатить дороже, и каждый выстрел, не пропавший попусту, сопровождался ликующим возгласом:

— Получи, дьявольское отродье! — И капитан презрительно сплевывал за борт.

Мне пришлось встать у штурвала. Опьяненный жаждой мести, Льюис и не подумал об этом. Пришлось прокладывать курс через лагуну и узкий проход у рифа. То, что мне это удалось, к искусству мореплавания отношения не имеет. Это заслуга ветра и моря: они были на нашей стороне. Паруса набило ветром еще до того, как мы вышли из лагуны. Был прилив, и сквозь проход у рифа устремился поток воды. Верующий не преминул бы помянуть милосердную руку Всевышнего, но поскольку Господь, если только Он существует, вряд ли мог быть на стороне Джека, то я ограничусь предположением, что законы природы в счастливый миг повелели морю и ветру нам споспешествовать.

Впрочем, чувство, что мы чудесным образом спаслись в последний миг, полностью меня не оставляло, хотя я и не знал, кому пришлось бы хуже в случае, если течение и ветер заперли бы «Летящего по ветру» в лагуне: нам или туземцам. Их было много, но меткость Джека Льюиса — позволю себе воспользоваться словом, которое, несомненно, польстило бы его самолюбию, — меткость его была поистине дьявольской.

Мы полным ходом пронеслись мимо останков «Утренней звезды». Капитан прервал обстрел туземцев и направил винтовку на остов корабля. Прозвучал выстрел, и лицо носовой фигуры исчезло в туче осколков. Ярость Джека нельзя было утолить одной только кровью туземцев, и я почувствовал, что опасность не миновала: сменился лишь ее источник, который теперь находится рядом с нами, на борту корабля.

* * *