Мы в ответе за тех...(СИ)

Пока что я не думала о том, как буду жить в Калифорнии, ведь так почти всегда там стояла жара и ходить в толстовке будет невыносимо. А все мои руки покрывали глубокие порезы и даже ожоги, которые я оставляла сама себе. Я не хотела, чтобы все это кто-то видел, поэтому мне следовало продумать какой-то план действий.

— Выглядит аппетитно, — Маск трет волосы синим полотенцем и проходит на кухню. Выглядит он куда более свежим и отдохнувшим, чем сорок минут назад, когда только зашел в квартиру, — но я думал, что мы будем ужинать вместе.

Я смогла убрать с поверхностей все лишнее. Кое-что отправилось в шкаф, а что-то и вовсе на свалку. У меня было слишком много ненужного барахла, которое просто занимало у меня место, которого итак было не много.

— Я не голодна, — я едва заметно улыбаюсь. Как ни странно, но чем меньше я ела, тем реже испытывала голод.

— И как давно ты не голодна? — хмурится Маск и я нервно сглатываю. Он строго смотрит на меня, сложа руки на груди. Ну вот, он стал родителем. Этот взгляд ни с кем не спутаешь. По спине бежит холодок и я прикусываю нижнюю губу, стараясь не зарыдать снова.

— Я правда еще не хочу. Я ела около часа назад, так что поужинаю немного позже. Но если хочешь, то я могу посидеть тут с тобой и мы просто поболтаем, — я говорю быстро, часто запинаясь и почти не смотря на отца, хотя даже затылком я чувствую его сердитый взгляд.

— Пожалуйста, не заговаривай мне зубы, — в этот момент его акцент становится еще более заметным и сильно режет слух. Мы почти не переходили на английский, но при необходимости, я могу в любой момент начать говорить на нем, — просто скажи, что произошло пока меня не было и я смогу придумать, как тебе помочь, если это необходимо.

А что произошло? Можно сказать, что ничего фатального, что могло бы привести к таким осложнениям в моем состоянии. Я просто много работала, порой забывая о том, что необходимо кушать хотя-бы несколько раз в день, словно он сам не знает, что такое случается. Я читала и смотрела его интервью, так что в курсе про то, как он завтракал шоколадками и кофе.

— Все в порядке, — шепчу я, собрав себя в кучу, хотя это становилось все сложнее и сложнее, — я просто… ну работала и все правда нормально.

Я поднимаю взгляд и вижу, что строгость во взгляде сменило сожаление или даже отчаянье. Я никогда не сталкивалась с тем, чтобы родители так долго пытались разобраться в том, что со мной происходит. Обычно они были довольны хотя-бы каким-то ответом, каким бы он не был.

— Я просто хочу тебе помочь, — медленно проговаривает он не сводя с меня взгляда.

— Я думаю, что у меня развивается анорексия…

========== Часть 12. ==========

Ты просто себя накручиваешь.

Ну какие у тебя могут быть проблемы?

Маленькая еще о таком говорить.

Просто маешься дурью, лучше займись чем-то полезным.

Я замираю, так как Илон слишком долго молчит и пристально смотрит на меня. Может он не понял? Хотя нет, бред какой-то, да и на английском языке этот диагноз звучит примерно также. Что он скажет? Я правда боюсь услышать от него что-то, что слышала очень часто от мамы и бабушки.

— Ты уверена? — спустя почти пять минут молчания, осторожно спрашивает Илон. Его голос тихий и спокойный. Думаю, что он боится сделать что-то не так.

Я жму плечами, ощущая как на глаза наворачиваются слезы. Нет, только не сейчас. Мне просто необходимо собраться и думать трезво, однако ничего не получается. Меня даже начинает бить дрожь: то ли от волнения, то ли от холода, который я постоянно испытывала.

— Я не знаю, — шепчу я, сложа руки на груди. Я до боли цепляюсь пальцами за руки, — я не понимаю… не понимаю, что со мной происходит.

Я окончательно запуталась. Внутри был непонятный ком из боли, переживаний и прочего дерьма, которое копилось во мне столько лет. Я не показывала чувств, надежно пряча их, как и эмоции, за плотной маской безразличия. Я знала, что за проявлением слабости следует негатив, тебя начинают отчитывать за то, что ты показал свою боль, что ты дал людям подумать о том, что ты ненормальный, не такой как все вокруг.

Зависимость от чужого мнения погубила куда больше людей, чем можно представить. Она убивала смелые и дерзкие мечты тех, кто был готов свернуть горы и покорить весь мир. Но им говорили о том, что все это несерьезно и глупо. Мне говорили о том, что людям не стоит знать о моих проблемах и моей боли, ведь он сочтут меня слабачкой и нытиком.

У меня началась истерика и слезы полностью закрыли обзор. Я словно отключилась от мира, полностью погрузившись в себя. Страшно, больно и противно от себя самой в таком состоянии. Я столько лет виртуозно прятала все то, что терзало меня, но сейчас все было иначе.

— Тшшш, — я вздрагиваю всем телом, когда Илон прижимает меня к себе, — я рядом. Все будет в порядке, но сначала нужно понять, что с тобой происходит.