Мы в пятом классе

Вот сейчас, сейчас откроется дверь, он влетит, и начнётся праздник. Будут английские неправильные глаголы, примеры по математике, полезные ископаемые — а праздник будет длиться без конца, часов до двух. А начнётся этот праздник сейчас — вот откроется дверь, вот сейчас откроется дверь.

Дверь открывается и входит Нина Алексеевна. Звенит звонок, и Нина Алексеевна говорит:

— Быстро достали тетради. Сейчас будем писать диктант.

Какой диктант, когда нет Максима? Разве может быть что-нибудь без него? Как же это? Ну ничего. Значит, он опаздывает. Мало ли почему человек может опоздать в школу. Не услышал будильника. Мама забыла разбудить. Мама разбудила, ушла на работу, а он снова нечаянно заснул. Мало ли что случается. Вот сейчас он мчится по улице, катится с разбегу по ледяным дорожкам — мимо почты, мимо детского сада. Вот летит по лестнице, проносится по коридору. Сейчас войдёт, войдёт и спросит:

«Нина Алексеевна, можно войти? У нас будильник сломался».

И Нина Алексеевна сурово ответит:

«Мог бы придумать что-нибудь поновее. Будильник! Сядь».

Он усядется на свою парту у окна, и Тане будет всё время виден его затылок, на котором светлые волосы расходятся от макушки в разные стороны, как хризантема. И всё время, когда бы она ни взглянула, будут перед глазами его просвеченные солнцем розовые уши. Уши у него совсем не оттопыренные, нет. Но когда прямо на уши светит солнце, они обязательно просвечивают розовым. Он будет писать диктант, и она будет писать диктант, она не будет специально смотреть на него, но всё равно она будет его всё время видеть — как-то по-особому устроено теперь её зрение.

А потом будет перемена, и он убежит носиться по этажам. Но даже когда его нет здесь и она не видит его, он всё равно присутствует. В её сознании всё время он занимает место. Вот сейчас он убежал, а потом он прибежит. Вот сейчас он пронёсся мимо. Это он, он пронёсся мимо. А сейчас он закинул на шкаф кожуру от банана. Это он, он сам закинул на шкаф шкурку от банана.

Сейчас его нет, и он этим своим отсутствием всё равно присутствует. Потому что она думает о нём и ждёт его.

— Кузнецова Татьяна! Почему ты отсутствуешь? Смотри в свою тетрадь, а не на дверь. На двери, между прочим, ничего не написано.

— Я не отсутствую.

— Максим отсутствует! — громко, на весь класс, говорит Оксана; Оля, довольная, прыскает: всё-таки Оксана умеет здорово поддеть кого надо.

Людка что-то шепчет Серёже, хотя сидит от него через проход. Таня ничего этого почти не замечает. Раньше она бы ужасно переживала — почему Оксана меня не любит? Что я ей сделала? Теперь это не имеет никакого значения.

Я сижу в классе на последней парте, я уже привыкла за эти недели здесь сидеть. А ребята привыкли ко мне. Когда надо — замечают, а когда не надо — не замечают меня. Сегодня не замечают, пишут свой диктант. Писать диктант — дело ответственное, они сосредоточенны. Но как много дел иногда человек может делать одновременно. Вот Таня — она пишет диктант и напряжённо следит за дверью. Оля пишет диктант, а сама поглядывает в зеркальце, которое пристроила за книгой на парте. Серёжа пишет, а сам вертится, не спокоен он сегодня. Вовка помогает себе кончиком языка, но успевает сообщить кое-кому, что тот человек — Жиртрест, и пусть только выйдет из школы.

— Пишите внимательно. И не заглядывайте в чужие тетради. Савёлова, к тебе это тоже относится. Списывать — это добавлять к своим ошибкам ещё и чужие.

Честно говоря, Нина Алексеевна произносит эти слова по привычке. Она хорошо знает, что в чужие тетради всегда заглядывали и будут заглядывать до тех пор, пока будут на свете существовать ученики, и тетради, и диктанты, и контрольные, и упражнения, и примеры.

— «Мороз и солнце. День чудесный», — диктует Нина Алексеевна.

Таня пишет, старательно выводит букву за буквой. Где же он может быть? Заболел? Ходит в свой дурацкий бассейн, а на улице зима, ветер каждый день. В той школе учительница тоже так говорила: «Списывать — это к своим ошибкам добавлять чужие». Почему-то учителя часто говорят совершенно одинаковые фразы. Может быть, этим фразам специально учат в педагогическом институте? А может быть, Максим всё-таки придёт?

— «День чудесный», — почти по слогам повторяет учительница.

— Тань, Тань, — шепчет Серёжа и тычет рукой в спину, — после сэ надо тэ? Чудесный. А, Тань?

— Нет, не надо.

— «День чудесный»… Кузнецова, выйдешь за дверь. «Ещё ты дремлешь, друг прелестный. Пора, красавица, проснись…»

Урок как урок. Этим он и интересен, по-моему. Особенное, необыкновенное встречается в жизни не так уж часто. Да и что считать особенным? Пожар? Наводнение? Землетрясение? А простой школьный урок — сколько в нём событий. Один человек учит, другие люди учатся. Думают. Какое прекрасное занятие — думать. А ещё они все друг к другу как-то относятся. И кто-то кому-то помогает, а кто-то кому-то не хочет помогать. И один поглощён сегодня диктантом, а у другого никак не думается о правописании непроизносимых согласных в слове «солнце», «прелестный», «лестница». А о чём думается? Вот в этом-то всё и дело.