Мы вернёмся (Фронт без флангов)

– Все течет, все меняется, – заметил Алиев. – И к парню: – Если пойдем по твоей дороге, на сколько километров сократим путь?

– Точно не мерил, но по моему разумению – километров на пятнадцать.

Тут получил возможность показать свою осведомленность Нечитайло.

– Заниженную цифру называешь! Пожалуй, на все двадцать.

Конец дискуссии положил Алиев:

– Раз боец Горецвит ручается, пойдем по его дороге. Товарищ Горецвит, пошли в голову колонны, – предложил он.

Парень метнул лукавый взгляд на Ливанова, сказал:

– Вот так, дядя, соображать надо, когда мирное время, а когда война!

Ливанов вдогонку парню бросил поучительно и строго:

– Смотри, Алешка, дело серьезное, не напутай!

– Не напутаю, дядя!

Поравнялся с Алиевым и, задыхаясь – дорога трудная, а он бежал, – стал выкладывать ему свои обиды:

– Соли достал полкилограмма, а керосина не успел стащить у немцев. Теперь тетка Ульяна ругать будет. Она у меня очень строгая, но душа у нее!.. Побольше бы таких людей!

– Не волнуйся, у нас свечи есть, мы с ней поделимся.

– Спасибо, выручили, а то она, знаете, какая строгая.

– Пока не знаю. Может, не строгая, а требовательная она. Порядок любит. Так это неплохо. Мне нравятся такие.

– Поживете несколько дней в лесхозе, узнаете. Правда, я не боюсь ее, но очень не люблю, когда она перед своей дочерью меня распекает.

– У нее большая дочь?

– Взрослая. – Посмотрел на политрука, вздохнул: – Красавица. Как увидите, сразу влюбитесь. Оксаной звать ее.

– Я не могу влюбиться.

– Это почему же? – удивился Алешка.

– Потому что дома меня ждут жена и дети. Очень ждут. К тому же зачем мне влюбляться, если ты в нее по уши сам влюблен. Отбивать у друга девушку – значит, потерять друга. У нас на Кавказе поговорка есть: "Деньги нашел – ничего не нашел, друга нашел – все нашел. Деньги потерял – ничего не потерял, друга потерял – все потерял".

– А что, очень даже неплохая поговорка, – согласился Алексей.

А политрук продолжал:

– Я нашел в райцентре нового друга – тебя. И теперь не хочу терять его даже из-за красавицы Оксаны. Мы, кавказцы, дружбе верны до гроба. Дороже нашей солдатской дружбы нет ничего. Так что не бойся за свою Оксану.

Алешка слушал Алиева с раскрытым ртом, а потом несмело спросил:

– А вы откуда знаете, что я люблю Оксану?

– А разве мне не сказал об этом ты сам?

– Я-то? В жизни никому не говорил! Да разве об этом можно?

– Эх, друг, не обязательно говорить "люблю", можно другие слова говорить. Важно, как ты их говоришь, как глаза твои ведут себя.

– Вот как интересно, сразу узнали. Только я прошу, не говорите дяде. Он все меня мальчишкой называет, хотя сам в моем возрасте уже давно замуж выскочил.

– Ты хочешь сказать, женился?

– Что в лоб, что по лбу. Я так понимаю.

– Дяде передавать не буду, не беспокойся, – пообещал Алиев.

На повороте дороги к лесу политрук распорядился выставить "маяк" – двух бойцов.

В лес отряд вошел, когда начало темнеть.

Среди высоких сосен и мелколесья скопилось много снега. На полянах его намело уже сугробы. Никаких признаков, что здесь когда-то проходила дорога или тропа, не было видно. В иных местах бойцы проваливались в снегу до колен. Особенно трудно было обходить кустарник. Впереди шагал Алешка. На большой заснеженной поляне он остановился, оглядываясь.

– Ты куда завел отряд, Сусанин? – строго спросил его Ливанов.

– Дайте осмотреться. Это вам не вдоль по Питерской идти.

Алешка несколько раз ткнул в снег палкой, словно брод искал, и начал спускаться по пологой поляне в ту сторону, где, издавая монотонный звук, нервно дрожал на ветру камыш.

– Куда ты к лешему в болото лезешь? Утонуть хочешь? – забеспокоился Нечитайло.

Алешка обернулся, хотел ответить крепким словом, но сдержался, увидев шедших за директором лесхоза Млынского и Алиева. И все же пожаловался:

– Товарищ майор, скажите, чтобы не шумели на меня. В таких условиях я не могу вести отряд. Боец Горецвит свою задачу понял и выполняет ее. Что еще от меня нужно?

– А ты правильно ведешь? Не сбился с пути?

– Чуток, товарищ майор. Лишнего вправо взял. Но вы не беспокойтесь, за камышами точно выйдем на дорогу.

– Сколько до нее километров?

– Что вы! Метров пятьсот – семьсот, не больше.

Майор подозвал Ливанова и распорядился выделить в помощь Алешке пять бойцов.

– Пусть помогут парнишке, – сказал он, – а мы постоим. Весь отряд не может искать дорогу. – И как бы признавая свою вину: – Давно нужно было сообразить!

К Млынскому подошла Зиночка, озабоченно сказала:

– Товарищ майор, мне уже давно пора перевязать и накормить раненых.

Млынский взглянул на светящийся циферблат часов.

– Не теряйте времени. Разбивайте палатки здесь, на этой поляне. – И к Алиеву:

– Скоро сеанс связи. Скажите Наташе – пусть послушает. Отсюда, предупредите, передавать ничего не будем: немцы засекут, завтра весь лес перепашут.

Повернулся к Ливанову:

– Распорядитесь выдать бойцам на ужин сухой паек из расчета банка консервов и пачка галет на двоих.

– Маловато, товарищ майор. Учитывая, что сильный мороз, надо бы эту порцию выдать каждому.