Мы вернёмся на Землю

Он долго держал руку протянутой, лицо становилось злым, и, я так думаю, этой самой его руке здорово хотелось съездить мне по шее. Когда он понял, что я не верну паспорт, он убрал руку и встал. «Анекдот!» — пробормотал он и вышел в соседнюю комнату. Там он сразу заговорил громко и уже совсем другим голосом. Он сказал что-то смешное, и мама с Милой засмеялись, но тут же умолкли — пришёл папа. Он пошептался с мамой и Милой, потом вошёл в мою комнату. Я испугался, что уж если он за меня возьмётся, я не выдержу. Я прошмыгнул мимо него в дверь. Он крикнул: «Вернись!» — но я уже был на лестнице.

Потом я на углу ждал учителя танцев. Скоро я его увидел и пошёл навстречу. Я сказал:

— Мне нужно с вами поговорить.

Эпилог

Всем хорош наш город, вот только дожди часто. Но зато уж если выдастся хороший день, то у всех такое настроение, как будто наступил праздник. Солнце поблёскивает в стёклах окон, в фарах машин — то здесь полыхнёт, то там, и если где лежит хоть самый маленький осколок стекла, он не забудет тебе мигнуть и напомнить, какая славная выдалась погода.

В такой день часов в десять утра я вышел из дому и направился в парк. Была весна, месяц май, воскресенье, цвели яблони. Я свернул на улицу, обсаженную каштанами. А вон дом Хмурой Тучки. Может, Тучка будет на балконе, я взгляну на неё мельком и пойду дальше. Я посмотрел на балкон, но там стоял, вцепившись в перила, маленький Тучкин братишка. Жаль! Мне очень хотелось увидеть Тучку. Как печально у нас получилось!

В понедельник, после того как я отнёс Тучке письмо, где написал, что отказываюсь от неё, Тучка на всех переменах от меня отворачивалась. Она все пять уроков сердилась: когда её вызвали отвечать, она отвечала хмурясь, а когда писала на доске, то стучала мелком, нажимала, мелок крошился, а потом Тучка быстро шла на место, и, когда проходила мимо моей парты, её косички взлетали — так резко она отворачивалась. После уроков, когда я шёл заниматься к Сёме, я встретил Тучку возле булочной. В руке у неё была авоська, и в ней что-то завёрнутое в газету — наверно, хлеб. Я опустил глаза, но всё же заметил, как взлетели Тучкины косы, когда она отвернулась от меня. Она прошла мимо, но вдруг слышу:

— Ленька! Ты чего это вздумал отказываться от меня?

Я повернулся: Тучка стояла сердитая, авоська в её руке раскачивалась. Я забормотал, что иначе нельзя.

— Ты не имеешь права этого делать! — сказала она. — Если б я сказала, что люблю тебя, тогда другое дело. Как это можно ни с того ни с сего отказываться?

— Тучка, — спросил я, — так ты меня не любишь?

Она не ответила. Авоська в её руке уже не раскачивалась. Она водила носком туфли по тротуару.

— Лёня, — сказала Тучка, — уж если иначе нельзя и надо обязательно отказаться, так давай я от тебя откажусь. Если б ты знал, как плохо, когда от тебя отказываются!

— Но, Тучка, — сказал я, — я же от тебя отказываюсь не просто так, а во имя дружбы. Это же не обидно. А ты во имя чего хочешь от меня отказаться?

Я ей долго доказывал. Я говорил, что могу погибнуть где-нибудь там, на Юпитере или в созвездии Гончих Псов, и тогда она будет переживать, что так со мной обошлась.

— Ладно, — сказала она, — отказывайся от меня. Я вижу, что так надо. Только, пожалуйста, береги себя. Не выходи в космос без верёвки. — Шея у Тучки вытянулась, подбородок приподнялся.

Я сначала ничего не понял… Олух! Как я мог забыть, что мужчина должен поцеловать любимую женщину, когда расстаётся с ней навсегда. Я поцеловал её в холодную щёку, и она ушла с авоськой, в которой лежал хлеб, завёрнутый в газету.

Я вошёл в парк и пошёл по аллее, ещё влажной от недавних дождей. Я вспомнил осень — время, когда мы решили лететь в космос. Так у меня получается: уж если начну вспоминать, то вспоминаю целый день; и когда ложусь спать, то всё ещё продолжаю вспоминать, а на следующее утро всегда оказывается, что я не выспался. Так вот, я вспомнил всю эту историю с Милиным замужеством. Вспомнил, конечно, и наш разговор с учителем танцев в тот день, когда Мила должна была расписаться с коммерческим директором.

Я пробормотал учителю танцев, что хочу с ним поговорить, и замолчал.

— Что случилось? — спросил он. — Что с тобой?

Ещё б немного, и я бы убежал.

— Да что такое? — спросил учитель танцев. — Чего ты мнёшься?

— Я всё знаю, — сказал я.

— Что?

— Я знаю, — сказал я, — зачем вы к нам ходите. Я на лестнице разговор подслушал.

Учитель танцев нахмурился:

— Зачем ты мне это говоришь?

— Сегодня они собираются расписаться, — сказал я. — Я не хочу, чтоб он женился на Миле. Давайте что-нибудь сделаем.

— Но ведь это подло! — сказал учитель танцев. — Что ты несёшь?

Тогда я ему рассказал о коммерческом директоре.

— Мне не верят, — сказал я. — Они мне ни за что не поверят! Давайте что-нибудь сделаем. Я уже стащил у сестры паспорт.

— Ну-ка, идём посидим, — сказал учитель танцев.

Мы пошли в сквер и сели на скамейку. Моросил дождик. Пробежали две девчонки из шестого «В» под одним зонтиком. Мы посмотрели им вслед. Учитель танцев положил мне руку на колено.

— Сейчас ты пойдёшь домой и вернёшь паспорт, — сказал он.