Мы вернёмся за подснежниками

— Наконец-то ты пришла! — воскликнула тётка, целуя Марсель. — Я не знала, как тебя известить. У меня уже неделю лежит для тебя письмо.

— От Рэймона?

— Да, от Рэймона. Прости меня, я не могла дождаться и вскрыла его.

На вырванном из записной книжечки листке наспех нацарапано: «Дорогая моя, нас увозят в Германию. Все товарищи, которых ты знаешь, едут вместе со мной и все хорошо себя чувствуют. Не беспокойся, будущей весной мы поедем за подснежниками. Заботься о нашем сыне. Целую и люблю вас обоих. Мы победим. Мужайся».

— Кто принёс письмо? — спрашивает Марсель, не зная ещё, плакать ей или смеяться.

— Какая-то женщина. Она оставила свой адрес.

— Рэймон! Мой Рэймон! — кричит Марсель. — Он жив. Я его нашла.

— Но почему он тебе пишет о подснежниках?

— Чтобы доставить мне удовольствие. Вот уже три года, как он мне обещает поехать за город, но всё время нам что-то мешало.

Взгляд Марсель сияет сквозь слёзы.

* * *

— Так это вы! — говорит Марсель, узнав в молодой женщине, которая открыла ей дверь, знакомую по Ромэнвилю. — Я пришла вас поблагодарить.

— Какая приятная неожиданность! Мне так хотелось с вами повидаться. Я знаю, где мой муж.

— Я тоже, благодаря вам.

— Как это?

— Вы отвозили на этих днях письмо в Кламар?

— Да.

— Оно было адресовано мне.

— Да? Вот хорошо!

— Как вы его получили?

— Оба письма принёс какой-то неизвестный, он подобрал их на улице, по которой только что проехал тюремный автомобиль. Они были в одном конверте и на нём стоял мой адрес.

— Значит, наши мужья вместе, — говорит Марсель. — Они отправлены в Германию.

— Да, они пока уцелели.

XVII

— Он умер! Выносите!

Рэймон Фуко и его друг Робер за руки и за ноги поднимают тело товарища.

— Быстрее! Быстрее! — повторяет Blockfriseur.[11]

Сто пятьдесят человек топчутся на месте. Так начинается утро шестнадцатого барака[12] в Маутхаузене. Раздаются пощёчины, в груду сваливаются тюфяки, столбом стоит пыль, люди мечутся, падают, и среди этого стада гигант с волосатой грудью беспрерывно размахивает дубинкой. Вой, хохот начальника барака, хохот, который леденит душу двум или трём страдальцам, умирающим в это прекрасное майское утро.

Рэймон и Робер, спотыкаясь, проходят посреди невообразимой сутолоки.

Мишель умер ночью. Вчера во время работы он потерял сознание. Капо[13] ударом ноги привёл его в чувство. Вечером, когда все они шли с работы, Мишеля пришлось поддерживать. Вернувшись в барак, он не мог есть. За те полтора месяца, которые прошли со дня прибытия Рэймона и его товарищей в Маутхаузен, Мишель умирает десятым по счёту из партии в шестьдесят французов.

Немного нужно, чтобы умереть в Маутхаузене. Достаточно провести здесь несколько недель, чтобы изголодавшийся человек дошёл до полного упадка сил. Достаточно дизентерии, вызванной стаканом воды, чересчур сильного пинка, чрезмерного утомления во время работы, ненастного дня; достаточно забыться на минуту, и если вас тут же не добьют, то в ближайшее утро вы больше не проснётесь. Труднее всего приходится в первые три месяца, пока не приспособишься. Если после этого срока ещё держишься на ногах, есть надежда выжить. Такая же надежда, как у приговорённого к смерти, который не хочет умирать.

Рэймон и Робер относят тело товарища в умывальную барака. Здесь на мокром цементном полу уже лежат два трупа.

— Раздеть! — приказывает Blockfriseur, разрезая верёвку, на которой держались полосатые кальсоны.

Ляжки умершего не толще икр. Когда с него снимают рубашку, голова глухо стукается о цементный пол.

Рэймон поспешно подбирает скатившийся на пол кусок чёрного хлеба, не съеденный вчера Мишелем.

Живот покойного провалился и кажется прилипшим к позвоночнику. Из-под белой кожи выпирают рёбра.

— Wasser![14] — требует Blockfriseur.

Рэймон, сообразив, в чём дело, набирает в горсть немного воды и поливает грудь умершего.

Пока Робер относит в ящик грязное бельё, немец надписывает чернильным карандашом номер: 25511.

Кончено.

Сегодня Рэймон и Робер не успеют помыться. Они бегут одеваться и становятся с котелками в очередь, чтобы получить по четверть литра черноватой бурды — кофе.

Рэймон вынимает из-за пазухи кусок хлеба.

— Оставим по кусочку Жежену и Виктору, — предлагает Робер.

Тридцать пар глаз смотрят на них, пока они едят. Снаружи, в тридцати метрах отсюда, в крематории, вспыхивает красное пламя.

Запахло жареным мясом.

* * *

Через несколько дней одиннадцать французов были отправлены в бригаду Бертеля.

— Все кандидаты в крематорий! — сказал при этом капо.

Рэймон и его товарищи находятся в этой группе. Среди них и Арман. Нос у него стал ещё длиннее и лицо ещё более вытянулось.

Бригада Бертеля славится на каменоломнях Маутхаузена.

Там добывают камни вручную.

— Он думает нас запугать, убийца, — громко говорит Жежен в тот момент, когда всю группу выстраивают у груды камней. — Ничего, ребята, выдержим.

— Только не валяйте дурака, — советует Рэймон.

— Он следит за нами. Не надо выделяться в первый же день. Иначе он нам проходу не даст.