Мы видели звезды лишь на старых фотографиях (СИ)

— Прости, но это просьба директора, — улыбаясь, я развела руками. Мальчишка начинал казаться мне невероятно забавным: каждое его движение, каждое слово, любое изменение мимики было удивительно притягательным. — Просто расслабься, я не буду заставлять тебя позировать, — уверяла я. — Ты даже не заметишь, как я тебя сфотографирую. Ты можешь... просто играть?

— Ла-а-адно... — протянул Билл, резко распрямился и в готовности сложил руки на колени. Контакт с инструментом абсолютно менял его, и это удивляло меня до глубины души. Решив не медлить ни секунды, я поднесла к лицу фотоаппарат и, сфокусировав объектив, щёлкнула затвором.

— Виктория! — возмущённо воскликнул он. — Ты же обещала, что я тебя не замечу! — парень рассмеялся, и я украдкой сделала ещё один щелчок, стараясь захватить и эту эмоцию.

— Всё-всё, я — тише воды, ниже травы... — прошептала я и смиренно встала, опустив фотоаппарат.

На мгновение закрыв глаза и сделав глубокий вдох, парень опустил тонкие кисти рук на клавиши и начал играть. Новая мелодия снова заворожила меня ни на шутку, но я старалась держать себя в руках и сосредоточиться на поставленной задаче. Тихо перемещаясь по залу, я делала как можно больше снимков пианиста, чтобы позже было из чего выбрать самые лучшие.

Через пару минут мелодия стихла и я, накинув ремешок фотоаппарата на плечо, начала громко аплодировать Биллу.

— Не зря про тебя говорят, ты правда... очень одарённый. Мне ещё очень далеко до твоего уровня, — без лукавства утверждала я.

— Не стоит, я уверен, что у тебя тоже очень хорошо получается, — парень покачал головой. Было ясно, что от похвалы, которую он полностью заслужил, Билл никогда не зазнаётся.

— Скажи, ты давно занимаешься музыкой? — подойдя к фортепиано, я сложила руки на его крышке и опустила на них голову.

— Сколько себя помню, столько и занимаюсь, — непринуждённо ответил Билл. — А вот на фортепиано я играю лет с семи. С тех же самых пор, как Том начал играть на гитаре.

— Кто такой Том? — поинтересовалась я, и мне начинало казаться, что я слишком сильно докапываюсь до мальчишки, но интерес брал верх, поэтому я продолжила «допрос с пристрастием».

— Мой брат-близнец. Старше меня на десять минут, — Билл закатил глаза. Я снова рассмеялась — его мимика делала моё настроение с каждой секундой всё лучше и лучше.

— Очень круто! То есть вы, ну... похожи? — меня очень удивил тот факт, что на свете существует ещё один такой же странный, но очаровательный в своей загадочности мальчишка.

— Нет! — резко выпалил Билл, и я даже отшатнулась назад — так громко он это сказал. — Нет, — повторил он уже тише. — Мы, конечно, похожи, но нас невозможно спутать. Мы абсолютно по-разному видим мир. По-разному общаемся с людьми, любим разную музыку, по-разному одеваемся... Но зато у нас есть общие мечты и цели. Мы очень хотим собрать музыкальную группу, и наш отчим... — Билл резко осёкся. — Тебе, наверное, совсем неинтересно всё это слушать... Прости.

— Что ты, наоборот. Я хочу знать всё! — сказала я и не соврала. Я готова была слушать что угодно, лишь бы наблюдать за ним ещё хотя бы немного.

— Расскажи лучше про себя, — доброжелательно улыбаясь, Билл развалился на стуле.

— Вот уж где неинтересное, так это здесь, — вздохнула я, указывая пальцем на себя. — Моя жизнь — это музыка и фотография. И то, послушав твою игру, я начала подумывать завязать с первым!

Мы дружно рассмеялись, и я мимолетом бросила взгляд на свои наручные часы.

— Извини, но мне пора на следующий урок, — с сожалением протянула я, упаковывая фотоаппарат обратно в чехол. — Мне было очень приятно познакомиться с тобой, Билл. Успехов тебе, увидимся в школе! — подмигнув ему, я перекинула ремень сумочки-чехла через плечо.

— Взаимно. Увидимся, — мальчишка кивнул, и, как ни в чём не бывало, обратил свою растрёпанную голову назад к инструменту.

Покидая актовый зал, я бросила последний взгляд на парня, снова играющего уже другую трогательную мелодию.

Так вот ты какой, Билл...

POV Билл

David Bowie – You Feel So Lonely You Could Die

Длинная дорога от музыкальной школы до дома сегодня показалась мне совсем короткой. Наверное, потому, что я впервые за месяц пребывал в отличном настроении и думал только о хорошем. А ещё... я улыбался.

Улыбался, когда наступил в глубоченную лужу. Улыбался, когда холодный ветер пронизывал меня насквозь по пути на остановку. Улыбался, даже когда какой-то придурок толкнул меня в автобусе. Улыбался, когда заходил домой...

— Чего улыбаемся? — сощурив глаза, спросил Том, и я осознал, что на самом деле до сих пор улыбаюсь, ковыряясь вилкой в тарелке во время совместного ужина.

— А что, у нас в доме санкции на улыбку? — округлив глаза, я обратился к брату и отправил в рот вилку с фасолью.

— Да нет, мне нравится, когда ты в хорошем настроении. А что улыбочку-то вызывает? Ты что, это, влюбился? — шутливо подмигивая, поинтересовался близнец.

— Кто влюбился? — тут же среагировала мама, которая наливала чай, опираясь о кухонную столешницу.

— Билл, конечно, — ляпнул Том и тут же устремился лицом в тарелку, делая вид, что это вовсе и не он сказал.