Мы воплотим богов

Сотни взглядов обратились в ничто. Остались только мы и стук нашего сердца. Дуос стянул маску до конца, его губы изогнулись в легкой улыбке.

– Понимаю. Дословный перевод предпочтительнее метафорического. Я всегда считал, что из вас двоих ты умнее, Кайса.

Она изобразила небрежную пародию на реверанс, но Дуос даже не посмотрел. Он озирался, навострив уши, в поисках звуков, слышных ему одному. К счастью, Яконо был не так близко, но сама мысль о нем могла привлечь внимание Дуоса.

– О, не беспокойся, – заявил он, наконец поглядев на нас. – Я уже знаю, что у тебя на уме, но твой план не сработает. Мои солдаты присмотрят за нашим… приятелем, а ты не приблизишься к Унусу даже на расстояние крика. Но насчет супруги – тут ты права, и мне придется пойти на небольшой риск: вдруг ваш план хитрее, чем кажется. – Он махнул своим людям. – Капитан? Эту мы тоже забираем с собой. И пошлите кого-нибудь за священником. Я женюсь.

27

Рах

Сон не шел, всю ночь я в полубреду репетировал речь, которая завоюет сердца ненавидящих меня левантийцев. Когда измученное тело погружалось в дремоту, меня захватывал водоворот кошмаров о том, как все может пойти не так. Задолго до рассвета я оставил надежду уснуть и встал со спальной циновки.

Сидя на балконе с накинутым на плечи одеялом, я наблюдал через резную решетку за лагерем левантийцев, медленно оживающим с восходом солнца. Развели костры, сонные фигуры двигались в тумане, словно призраки, то появляясь, то исчезая. Я чувствовал себя таким же бесплотным и скрытым завесой. Я не мог вспомнить, каково это – быть единым целым с гуртом, доверять всем и считать семьей. Даже если мы сумеем вернуться в степи, такого уже не будет. По крайней мере, для нас.

Шарканье шагов и зевок возвестили о появлении Гидеона, такого же бесплотного, как люди на площади, пока я не оборачивался, пока позволял ему существовать только в виде слабых звуков жизни. Нам нужно было поговорить, но, как всегда, проще было молчать, сидеть подальше друг от друга, погрузившись в собственные мысли.

– У тебя есть план? – спросил Гидеон, настаивая на своем существовании. Я не мог понять, расстраивает меня его неподчинение моему мрачному воображению или же утешает.

– Насколько он вообще возможен.

Мы посидели некоторое время молча, глядя, как пробуждается левантийский лагерь. Вскоре там начали готовить еду, вместе с дымом в воздух поднимался смех. И только опасливое передвижение кисианцев по краям лагеря демонстрировало его неуместность.

– И когда ты пойдешь туда? – спросил Гидеон.

– Скоро. – Я не хотел, чтобы он догадался о том, что от одной мысли об этом руки и ноги наливаются свинцом. Вчерашний гнев рассеялся, уступив место сомнениям. – Когда буду готов. Вряд ли стоит идти туда, завернувшись в одеяло.

– Если собираешься ждать, пока потеплеет, можешь вообще не дождаться. Туман, похоже, очень плотный.

Тянулись минуты, и вопросы все настойчивей вертелись у меня на языке. Правда ли я могу бросить вызов заклинательнице лошадей? Что мы будем делать после всего этого? Кем будем? Куда пойдем? Но я не был уверен, что хочу знать ответы.

– Там что-то происходит, – вывел меня из глубокой задумчивости Гидеон.

– Что?

Он указал на лагерь.

– Что-то изменилось. Настроение испортилось.

– Всё выглядит вполне обычным.

– Может, плохие новости.

– Но что… – Я внезапно лишился голоса, вскочил на ноги, в считанные секунды пересек наше заброшенное жилье и, перескакивая через ступени, поднялся в мансарду. Одна комната выходила на площадь, как и балкон внизу, а другая – на городские стены. Я распахнул окно и высунулся наружу, чтобы увидеть ворота.

– Вот дерьмо, – прошептал я. – Только этого не хватало.

– Дай угадаю, – окликнул меня Гидеон с лестницы. – Ее императорское величество наконец соизволили появиться.

Было время, когда прибытие Мико принесло бы облегчение, но это время давно прошло. А если она всё еще борется за трон, одно неверное движение могло обратить ситуацию в кромешный ужас.

У меня не осталось времени.

Гидеон ждал у подножия лестницы с таким неодобрением на лице, будто он снова стал Первым Клинком, и я замер. Он скрестил руки на груди.

– Скажи мне, что уверен в успехе.

– Я уверен, что это необходимо сделать, – ответил я, тоже скрещивая руки.

– Так я себе и говорил, и погляди, куда это завело, – сказал он со смешком, будто глумясь над нами обоими.

– Есть другие предложения? Так поделись ими.

Он закатил глаза.

– Нет.

– Тогда этот разговор не имеет смысла. Если Эзму не остановить, если она получит все, что хочет, ни степей, в которые можно вернуться, ни левантийцев, какими мы их знаем, уже не будет. Мы станем последними представителями умирающей культуры, которую никто не захочет спасать.

– В свое время я тоже так думал. – Гидеон повернулся и зашагал прочь, прекращая разговор, и как только он перестал требовать от меня отчета, все стало казаться неправильным. Я пошел за ним.

– Гидеон? – Он не остановился. – Гидеон, хватит уходить. Все кончено. Все уже в прошлом. Как и твои ошибки.