Мы все горим синим пламенем

– Нет. Я что, похож на болтуна? – в голосе Алексея заплескалась глубокая обида.

– Как вам сказать… Молчуном вас назвать – язык не поворачивается. Впрочем, сейчас это неважно. А с какой стати я должен выдавать вам свой самый большой секрет?

– У меня такое впечатление, что вам очень хочется выдать свой секрет. Видимо, больше не с кем поделиться.

Оранж отчего-то на минуту перестал быть клоуном. Горяев подхватил его нелукавую интонацию (нет, судя по всему, диалог вел все же Алексей Юрьевич):

– Ну, что ж, вы, пожалуй, в чем-то правы… Я люблю дочь моего друга. Вот так, господин бомж. Вот почему я снимал квартиру в вашем паршивом обгорелом доме. Не исключено, что именно моя тахта и оказалась тем злополучным детонатором…

– Эге, писатель, – Оранж приободрился. – В вас начинает проступать что-то глубоко человеческое. Сугубо человеческое, я бы сказал. Сколько вам лет?

– Сорок пять.

– А дочери друга, я полагаю, несколько меньше?

– Двадцать один.

– Губа не дура. Женаты, я полагаю? И детей, наверно, двое?

– Двое. Девочка и мальчик.

– И сколько вашей дочери?

– Двадцать два.

– Фью-ю-ю! Без комментариев.

Комментарий Оранжа был, в общем-то, обидной, хотя и талантливой, импровизацией. Но Горяев сейчас дорожил нотой простоты:

– Из-за этого я и ушел от жены. Пока мы не разведены. Что делать – ума не приложу. А врать надоело.

– Я вас видел вместе с этой девочкой, с дочерью лучшего друга, я имею в виду.

– Ее зовут Ирина, – со вздохом ответил Горяев.

– Ей идет короткая юбка. Но, по-моему, вы затеяли смертельную игру. Это пострашнее пожара будет.

– Пожар – это мелочи жизни. Укус комара.

– А как же Катерина? – перешел на шепот Оранж.

– Раз в неделю – разве это серьезно? Да и то от отчаяния, – в тон ему возразил Горяев.

– Понимаю.

– Не знаю, зачем я это вам рассказал.

– А я вам скажу, зачем, – Оранж энергично расхаживал по палате. – Вы просто учуяли во мне родственную натуру. Да-да, не отпирайтесь. Ну, что ж, примите исповедь мою. У меня практически те же проблемы. Только я не женат, разведен, но не очень устроен в жизни. Перебиваюсь случайными заработками. А это чистое существо мне всю душу перевернуло. Просто… пожар какой-то, напалм. Горю синим пламенем, то ли адским, то ли райским. Ведь я жену оставил с двухлетним сыном, которого мы ждали десять лет… Записывайте мою историю, что вы рот разинули. Вставите в роман. Гонорар поделим пополам.

Уже непонятно было, кто из них клоун серьезный, а кто не очень.

– Да, вы тоже влипли не на шутку.

И, понизив голос, Горяев добавил:

– А как же Тонька?

– От отчаяния, разумеется. Зачем задавать лишние вопросы?

– Понимаю. А как ее зовут?

– Кого?

– Ну, эту… вашу… юную подругу.

– У нее чудесное имя. Знаете, такое свежее, незатасканное. Как-то удивительно приспособленное для моих губ. Ее зовут… Нет, сначала я опишу ее фигуру. Нет, обрисую. Вот, вот и вот, представляете? Какая прелесть! Кстати, ей тоже двадцать два года. У вашей дочери хорошая фигура? – Оранж был не просто в ударе; глаза его блистали, движения были патетичными.

– Еще бы! – Горяев невольно переходил на восклицания.

– Ну, разумеется. Нашел у кого спросить… – ядовито осадил Леонида Сергеевича Алексей Юрьевич, оскорбленный в лучших чувствах. – Там такое чудо точёное! Слоновая кость! Африканская статуэтка!

– У африканских статуэток отчего-то сиськи всегда огромные, – уколом на укол парировал Горяев. Впрочем, сделал это вполне уважительно.

– Нет, здесь с пропорциями все в полном ажуре. Пикантнее, чем эти тощие задницы на подиумах. Софи Лорен отдыхает. Монро – просто драная кошка. Тут, тут и тут. М-м! Сила!

И в пантомиме Оранж был выразителен.

– А какого цвета у нее глаза? – невинно и как-то особенно проникновенно спросил Горяев.

– Вы рассуждаете как патологоанатом. Вам бы все по частям и безо всякой последовательности, – вдохновенный Оранж с презрением отнесся к выпаду Леонида Сергеевича. – После такой фигуры глаза уже не имеют значения. Но и глаза у нее – и тут вы правы! – отдельная песня. Я вам просто скажу: они цвета моря. А зовут ее…

2

В этот момент в палату вошла девушка, при взгляде на которую хотелось думать о лете, море, бездонном синем небе и большой корзине с фруктами. Свежестью и чистотой веяло от всего облика прелестного юного создания. На ней был легкий сарафан, схваченный на стане тонким пояском. Круглые плечи, открытое лицо, с которого она никак не могла смахнуть улыбку. Только при взгляде на Оранжа в ее глазах промелькнуло что-то, похожее на тревогу.

– Марина, радость моя! Солнышко мое светлое! – обнял ее счастливый папаша, Леонид Сергеевич Горяев.

– Здравствуй, папа. А мы и не знали, где тебя искать. Какая неожиданная встреча. Просто ужас, – несколько непоследовательно отреагировала дочь.

Марина не отрываясь смотрела на Алексея Юрьевича, а тот, как завороженный, уставился на дочь своего приятеля.

Вам все понятно, читатель?

Да, да, это была именно та девушка, которую описывал влюбленный Оранж. Жизнь полна неожиданностей, она просто изобилует ими. Вы не встречали ничего подобного?