Мы все не ангелы

Варя отошла от тещи, вернулась, неся на подносе чашку с чаем. Появился Борис, опять сел у окна.

– Когда вы поедете на дачу? – Вероника Анатольевна повернулась к сыну мужа.

Варя опять отошла, Борис сел на ее место.

– Через месяц. Сначала я возьму отпуск, потом Варя.

– А сейчас? Дети будут в Москве? Варе нужно взять отпуск за свой счет!

Не нужно было сюда приезжать. Его присутствие здесь никому не нужно.

Варя мимо него прошмыгнула на балкон.

– Как дела? – спросил ее Виталий Владимирович.

Разговор на балконе Николаю было слышно хорошо.

– Боря устроился на вторую работу. По договору.

– Знаю. Ты недовольна?

– Ему нельзя столько работать! – Голос у Вари дрогнул. – У него давление повышается почти каждый день…

Николай выдержал еще с полчаса.

– Я пойду, Вероника Анатольевна? – осторожно спросил он у тещи, поднимаясь.

Бориса рядом с тещей снова сменила Варя. Обе женщины на него посмотрели.

– Ну конечно, Коля! – поморщилась теща. – Рада была тебя видеть. Не забывай нас.

На улице было жарко. В такую погоду не только детям, но и взрослым лучше находиться за городом.

2 июня, воскресенье

Лия уехала накануне поздно вечером. Игнат вяло предложил ей остаться, но Лия предложением не воспользовалась. То ли беспокоилась о матери, то ли заметила, что порядком Игната утомила. Хорошо, если так, иметь под боком чуткую подружку лучше, чем капризную дуру.

Впрочем, считать Лию дурой он уже перестал.

Он был рад, когда она уехала. И утром тоже, проснувшись в одиночестве. А потом отчего-то затосковал. Мать уговаривала приехать, но сидеть с родителями было еще скучнее, чем валяться дома одному.

Лия не звонила, и он позвонил ей сам. Она не ответила, он позвонил снова, а потом, понимая, что напрасно это делает, поехал к ней домой.

Недавно ему казалось, что она заманивает его в капкан. Он ошибался, никто капкан на него не ставил. Он сам в него лез.

Машину он оставил на платной стоянке: территория вокруг дома была перегорожена шлагбаумами. Снова набрал номер и, слушая длинные гудки, медленно двинулся к огороженной территории.

Домработницу он сразу не узнал – женщина, глядя себе под ноги, быстро прошла мимо. Лицо у нее было красным, а губы зло сжаты. Странно, тетка казалась ему доброй, домашней.

Игнат остановился, обернулся. Спросить, дома ли хозяева, было разумно. Мать ахнула бы, узнав, что он позволяет себе являться к кому-то без предварительного звонка.

Домработница метнулась к кафе, которое Игнат только что миновал, и скрылась за дверью. Он медленно пошел следом за ней.

В кафе было всего четыре столика, а посетителей трое. Игнат, домработница, сидевшая спиной ко входу за одним из столиков, и светловолосый мужик лет сорока напротив нее. Мужчина, слегка наклонившись к тетке, зло на нее смотрел. На Игната он не обратил никакого внимания.

Игнат уселся за ближайший столик, достал телефон и сделал вид, что рассматривает что-то на экране.

– Не знаю я ничего! – шипела домработница, казавшаяся раньше доброй и домашней. – Я к ней приходила, убиралась, и все!

– А потом почему перестали приходить? – Смотрел мужчина сурово, а говорил спокойно.

– Я звонила перед тем, как приезжать! Я звонила, она не отвечала! Как я могла к ней попасть?! У меня и ключей-то не было!

– Откуда вы узнали, что Наташа умерла?

Веселая темноволосая девушка за стойкой вопросительно посмотрела на Игната. Он сделал вид, что ее не замечает.

– Откуда вы узнали, что Наташа умерла?

– Приехала, – тихо призналась домработница. – Звонила, звонила, а потом приехала. Соседи мне сказали…

– Таблетки ей вы привезли?

– Что? – отпрянула от собеседника женщина. – Какие таблетки?

Мужик, тяжело вздохнув, встал из-за стола и быстро прошел мимо Игната. Домработница продолжала сидеть, опустив голову.

Игнат пересел на место мужика и тихо спросил:

– У вас неприятности?

Она подняла голову, без удивления на него посмотрела. Глаза у нее были заплаканные.

– У вас неприятности? – повторил он.

Она потрясла головой – нет. Достала носовой платок и тихо высморкалась.

– Какие же бывают стервы на свете!

– Это вы о ком? – Вообще-то он догадывался.

Она опять потрясла головой – не важно.

– Лия дома? Я не могу ей дозвониться.

– На репетиции. – Она снова достала платок, на этот раз промокнула глаза. – А хозяева на дачу уехали. Ксане нужен свежий воздух. Ей вообще надо за городом жить!..

Она была предана своей хозяйке.

И ненавидела веселую красавицу Наталью Александровну, которая когда-то диктовала Игнату скучные тексты из романов девятнадцатого века, утверждая, что именно в них живет правильный и прекрасный русский язык.

Он давно забыл это Натальино выражение: правильный и прекрасный русский язык. А сейчас вспомнил.

Из кафе они вышли вместе. Домработница засеменила к дому хозяев, а Игнат поехал домой, включил компьютер и принялся просматривать видео с камеры видеонаблюдения в подъезде Натальи Александровны. Записи были за несколько дней, предшествующих смерти его бывшей учительницы.

Зачем он это делает, объяснить было трудно. От скуки, наверное.

Смотреть было утомительно. Игнат прерывался, протирал глаза.

Домработница в подъезд не входила.