Мы все обожаем мсье Вольтера

Увы, цель, которой добивался де Сен-Северен, оказалась недостижимой. Он обомлел, когда Лоло прочитал стихотворение вслух. Брибри, то ли не поняв насмешки, то ли игнорируя её, восторженно взвизгнул. Реми ухмыльнулся, но ничего не сказал. Камиль странно потемнел лицом. Тибальдо удивленно поднял кверху брови, но в глазах его блестело восхищение. Маркиза же заявила, что это просто божественно. Аббат вздохнул и подумал, что с него на сегодня вполне довольно, и уже собрался было уходить, но тут в гостиную торопливо влетел Одилон де Витри и, заметив в углу залы Тибальдо ди Гримальди, облегчённо вздохнул.

— Вы здесь, Тибо, как я рад! У вас найдется минутка для меня?

Банкир недоумённо поднял полукруглые тёмные брови и кивнул. Мсье де Витри снова исчез, однако, через несколько минут поспешно внёс в зал две упакованные в бархатные чехлы картины.

— Бога ради, помогите. За эту просят восемьдесят тысяч… а эта продается за шестьдесят. Это подарок супруге на тридцатую годовщину свадьбы. Но что я в этом понимаю, Господи? Вы же, Тибальдо, признанный знаток. Стоит ли брать?

Банкир не отказал старику, было бы невежливо дать ему понять, что мода на собирательство предметов искусства — ловушка для тупиц и профанов, которые ничего не смысля в живописи, желают прослыть коллекционерами. Кроме того, самому ди Гримальди, хоть он и не показал вида, роль знатока льстила. Мир деградировал, в нём подделывались векселя, деньги, дарственные и завещания, фальсифицировались чувства и искажались слова. На все это мессир Тибальдо смотрел, как на неизбежное зло, почти сквозь пальцы, но когда фальшивки проникали в мир антиквариата — бесился.

Ни стыда, ни совести у негодяев!

Но никто ещё не сумел провести знатока! Осведомлённости мошенников в искусстве, их пониманию стиля старых мастеров, мессир ди Гримальди неизменно противопоставлял остроту и недоверчивость взгляда «просвещённого патриция», как он называл себя сам, взгляда, стократно превосходящего изощрённость жуликов. Он распаковал картины, Жоэль де Сен-Северен тихо обошёл кресло Тибальдо и тоже взглянул на полотна, одновременно заметив в зеркальном отражении, как насмешливо поморщился ди Гримальди.

— Вам сказали, я полагаю, что это Беноццо Гоццоли и Пьеро делла Франческа? — язвительно осведомился банкир у де Витри.

— О, мой Бог… Вот так, с одного взгляда… вы определяете?

Аббат задумчиво почесал щеку. Ощущение подлинности вещи — вне понимания. Он понимал в живописи. Но не в подделках. Тем временем Тибальдо ди Гримальди, зацепив двумя пальцами массивный подбородок, методично читал растерявшемуся Одилону де Витри длинное нравоучение.

— Кто хочет походить на Пьеро делла Франческа, не будучи им, не имеет ни пигментов, ни живописного опыта старых мастеров. Фальсификатор вынужден творить в рамках, предписанных делла Франческа, и имитировать воздействие времени. Задача почти невыполнимая. Отличительный признак временной подлинности — переходы и взаимопроникновения красочного слоя и меловой основы. Но признаки времени можно симулировать кракелюрами. Возможно и подражание трещинам в картине путем изображения их твердым карандашом по новым слоям краски, но такое наведенное от руки изящество столь явно, что его заметит и слепой. Но мошенники покрывают лаком новый красочный слой, который, сжимаясь от нагревания, разрывает лежащие под ним краски. Меловая основа при этом остается гладкой и нетронутой, но это жульническое состаривание тоже никогда не проведёт знатока, ибо настоящее уплотнение пигментов происходит при взаимодействии с грунтом!

— Так это подделки? А, может быть, какой-то неизвестный шедевр? — спросил, пережевывая сдобную булочку, Габриэль де Конти. Вообще-то герцог искусством не интересовался, разве что видел в творениях старых мастеров возможность хорошего вложения капитала.

Его ждала чванливая отповедь Тибальдо ди Гримальди.

— Нет шедевров, погибших в забвении, Габриэль. Лживость и бездарность лже-живописцев и писак-бумагомарателей не могут поддержать жизнь скверной картины и дрянной книги, — надменно обронил Тибальдо и деловито продолжал, обращаясь уже к Одилону де Витри. — Гораздо сложнее распознать подделку на старой и естественно деформировавшейся меловой основе, как в данном случае. Существует достаточное количество ничего не стоящих, плохо сохранившихся старых картин, чьи дерево и меловая основа не скомпрометируют себя перед знатоком. Жулику нужно покрыть новой краской подлинный, целиком или частично обнаженный им грунт, и легкими прикосновениями тонкой кисти заполнить промежутки между трещинами — и тем превратить руины старых картин в незаконнорожденных выблядков собственного вкуса. Должен заметить, что подобные уродливые бастарды составляют сегодня главную мерзость живописного искусства! — злобно прошипел банкир.

Одилон де Витри совсем растерялся, аббат Жоэль посмотрел на банкира с уважением, Лоло тоже восторженно воздел руки к небу, почти все гости маркизы сгрудились вокруг картин. Банкир же, распалясь и сев на любимого конька, уже не мог остановиться, трепеща от подлинного негодования.