Мы все - осетины

— Вот именно, Рауль. Как ты мог так безответственно поступить? Ладно сам под пули полез, а если бы застрелили кого-то из наших гостей, не дай бог, конечно. Тогда что было бы?

Спокойный рассудительный голос прозвучал настолько неожиданно, что я чуть было не подпрыгнул на месте. Из-за поворота траншеи показался невысокий бородатый мужчина с большим, нависающим над губами носом. На плече его болтался стволом вниз автомат Калашникова абсолютно не вязавшийся с поношенным пиджаком и расстегнутой кремовой рубашкой под ним. Вид у вновь прибывшего был отнюдь не воинственным, так должен был выглядеть сельский учитель, или агроном, тихий и незлобивый маленький человечек, который не обидит и мухи. Оружие в сочетании с этим образом казалось явной нелепицей. Тем не менее оно было, я даже отметил про себя, что в автомат вставлена скрученная синей изолентой спарка магазинов, изобретение солдатской смекалки, существенно экономящее время при перезаряжании. Надо только постоянно помнить, о нежелательности стрельбы с упором магазина в землю, иначе забитый грязью второй магазин обязательно отомстит за проявленную небрежность осечкой и перекосом патрона.

— Дядя Аршак! — радостно вскинулся было Рауль, но тут же вновь виновато опустил голову.

— Здравствуй, здравствуй, племянник, — укоризненно покачал головой бородатый. — Не ожидал от тебя такой безответственности.

— Э… простите, — неожиданно вклинился в беседу двух родственников несколько оживший Фима. — Не надо его обвинять. Это мы сами попросили, чтобы он отвел нас на позиции. Мы журналисты из Москвы. Будем делать фоторепортаж про вашу республику, и нам нужны фотографии настоящих ополченцев.

— Репортаж, это хорошо, — задумчиво кивнул бородач. — Что ж, будем знакомиться. Моего слишком горячего племянника вы уже знаете, а я начальник смены на этом посту. Зовут меня Аршак, можете обращаться просто по имени.

При более близком знакомстве Аршак оказался вполне радушным хозяином. Уже через несколько минут мы сидели в уютном блиндаже, который ополченцы отчего-то между собой называли «штабным», хотя ничего напоминающего классическую обстановку армейского штаба в нем не было. Просто выдолбленная в каменистом грунте глубокая яма перекрытая толстыми бревнами и засыпанная сверху той самой землей, что осталась после ее отрытия. Стены были обшиты листовой фанерой, а в центре имелась даже печка-буржуйка с выходящей наверх трубой. Рядом с печкой стоял грубо сколоченный из снарядных ящиков стол, вокруг которого группировались такие же самодельные табуретки. Вдоль стен протянулись сработанные на скорую руку из досок нары. Глядя на устройство этого импровизированного укрытия я глубоко засомневался, сможет ли оно защитить, тех кто будет здесь прятаться даже от самой маленькой минометной мины. И сам себе ответил тут же, что вряд ли, ну разве что спасет от осколков. Хороший огневой налет, и на посту останутся одни трупы. Даже штурмовать высоту не придется, просто обходи смело и топай себе дальше.

Взгляд невольно зацепился за резкими, но точными штрихами набросанный на одной из стен лик Спасителя. Христос смотрел с потемневшей фанеры прямо в глаза, любому входящему в блиндаж и в полутьме казался практически живым. Меня по-крайней мере аж дрожь прошибла, когда увидел, хотя не скажу, что я сколько-нибудь религиозен. Даже не крещен, не модно это было в советское время, а потом уж и сам не стал, не хотелось подражать вспыхнувшей вдруг в одночасье моде. Бог он ведь не в кресте на груди, он в душе человеческой живет. Или вот так вот, смотрит на тебя прямо с закопченного фанерного листа в отрытой на склоне горы землянке. Я толкнул локтем Фиму, показывая на столь поразивший меня рисунок, и наш фотограф тут же потянулся за фотоаппаратом. Но едва на свет появилась серебристая мыльница семимегапиксельного цифровика последней модели, как сопровождавший нас Аршак положил моему приятелю ладонь на руку.

— Не надо это фотографировать.

— Почему? — искренне удивился, разворачиваясь к нему, Фима.

— Не надо, — мягко повторил командир ополченцев. — Ребята это для себя нарисовали. Чтобы бог в тяжелую минуту был с ними. Для себя, понимаете, не для всех. Нехорошо это на весь мир показывать, не правильно…

— Ладно, — непонимающе пожал плечами Фима, но фотоаппарат послушно спрятал.

Тем временем ополченцы уже суетились, накрывая на стол. Откуда-то будто сами собой появились железные кружки с дымящимся чаем, завернутые в белую ткань пироги, какая-то зелень, сыр…

— Извините, вина у нас нет, — сокрушенно качал головой, наблюдая за этой суетой Аршак. — Спиртное на пост не берем. Приказ! У нас с этим строго!