Мы все - осетины

— Здесь грузинский пост на горе, — тяжело с трудом разлепляя непослушные губы выдавил пожилой осетин. — Они часто обстреливают проезжающие машины… Не бойтесь, сейчас они уже нас не видят…

— Ну спасибо, успокоил! — всплеснул руками Фима. — Ну ничего себе заявочка! Что это еще за грузины такие? Армия? Полиция?

— Нет, — покачал отрицательно головой водитель. — Это просто грузины, те, что живут в селах рядом с Цхинвалом. У них там отряды самообороны, оружие, вот пост оборудовали на горе, так чтобы объездную дорогу видеть…

— Час от часу не легче, — демонстративно вздохнул мой приятель. — Что у вас здесь за дичь творится? Партизаны какие-то отмороженные! Они что, вот так вот по всем машинам стреляют?

Водитель лишь молча кивнул.

— По всем? — недоверчиво сощурился Фима. — И на фига же это им нужно?

— Не знаю, — устало пожал плечами осетин, и добавил так, будто это все объясняло: — Они же грузины…

Вот так вот значит, раз грузины, то все понятно. Словно не название национальности произнес, а четкое определение дал, сразу же поясняющее любую неадекватность поступков.

— Угу, — недовольно проворчал меж тем Фима. — А они точно так же говорят, мол чего там, это же осетины, или абхазы. И ручками точно так же машут…

Водитель ничего не ответив резким жестом воткнул передачу, и наша машина дальше запрыгала по проселочной дороге.

Да, судя по всему, командировка не обещает быть легкой и веселой, как вначале предполагалось. Собственно и изначально такое предполагалось только Фимой Федорцовым, фотокорреспондентом и пупом земли. Я, как маленький ассистент при этой космической величине сразу мыслил гораздо более приземлено. Да, конечно, кавказское гостеприимство, шашлык из молодого барашка, домашнее вино из собственных виноградников и лезгинка, как неотъемлемые части местного колорита, мерещились моему горе-однокласснику вовсе не зря, и при минимальном приложении усилий и наличии некоторых денежных средств, все это можно было бы отыскать даже здесь, не говоря уж о Северной Осетии. Вот только на первый план все явственнее выходила неприглядная изнанка жизни непризнанной республики, разом перечеркивая всю традиционную экзотику. Ну какая, к чертям, может быть лезгинка в то время, когда на дорогах вот так вот запросто стреляют по людям? До кавказского колорита ли тут?

Я все острее ощущал, как глубоко во мне просыпается что-то давно и прочно забытое, спавшее в потаенной глубине души с тех самых пор, когда я топтал эти горы сопливым срочником внутренних войск. Внутренних войск еще великой и могучей страны — Союза Советских Социалистических Республик. Правда уже одряхлевшего, впавшего в старческий маразм, но все еще мощного государства. Тогда еще Грузия вовсе не была заграницей, а существовала всего лишь в качестве одной из союзных республик, как неотъемлемая часть единого целого. И никому из нас в то время и в голову бы не пришло говорить, что грузины чем-то лучше или хуже осетинов и абхазов. Для нас они не отличались ничем. Но это для нас. Очень многие грузины, да и осетины тоже в то же самое время уже считали иначе. Потому и служба в здешнем полку внутренних войск была мало похожа на обычное унылое существование армейских гарнизонов. Уже тогда здесь шла самая настоящая война, с ранеными и убитыми, с сожженными и разоренными селами, с ограбленными и изнасилованными мирными жителями, со своими героями и мерзавцами… В общем самая обычная война со всей положенной атрибутикой, разве что не такая масштабная, как войны из фильмов и учебников истории. Но крошечной песчинке — человеку, обычно вполне достаточно своих личных маленьких бед и несчастий и нет дела до глобальных страданий целых народов. Так что для тех, кто смотрел на происходящее из Москвы и даже из Тбилиси все происходящее возможно и виделось небольшим внутренним конфликтом, как тогда модно было говорить «низкой интенсивности», но для тех кто был непосредственно вовлечен в круговорот событий изнутри, все смотрелось несколько иначе и вполне тянуло на личный конец света, этакий персональный Армагеддон. Ну посудите сами: если вдруг в ваш дом ворвутся вооруженные люди, которые изобьют вас до полусмерти и в чем мать родила вышвырнут на улицу с пожеланием убираться ко всем чертям и никогда не возвращаться обратно, а сам дом не долго сомневаясь подпалят со всех четырех углов, будет ли вам утешением, что подобное произошло только с вами и десятком-другим ваших соседей, а не с несколькими миллионами человек, как во Вторую Мировую войну? Вряд ли, я думаю… Наверное обрушившееся на вас горе и бедствия будут вполне сопоставимы со страданиями, что перенесли деды и прадеды, участники великой войны. И плевать вам будет тогда на то, что большие люди в Москве и Тбилиси успокаивающе назовут случившееся с вами «некоторыми перегибами национальной политики на местах».