Мы все умрём. Но это не точно (СИ)

Она и сообразить не успела, как уже стояла на коленях рядом с Тео посреди поляны со связанными руками. В колени больно упиралась сломанная ветка, куртка, кажется, порвалась, и под одежду ощутимо задувал холодный ветер, но физические ощущения больше не имели для неё значения. Тео был всё ещё жив.

— Я уже говорил, что малыш не силён в планировании? — шепнул Теодор. С его лица медленно исчезала чёрная сеточка проклятья, и он ободряюще улыбнулся. Но взгляд оставался холодным и напряженным. Нотт внимательно всматривался в темноту деревьев, словно ожидая кого-то. — Хотя всё это стоило затевать только ради того, чтобы видеть его лицо, когда я тебя поцеловал, — голос Тео в контраст взгляду звучал весело и непринуждённо.

Казалось, будто бы они сейчас не стояли на коленях, связанные посреди тёмного леса, а просто вышли вдвоём на весёлую прогулку. Она понимала, что он пытается её так успокоить, и улыбнулась ему в ответ. Малфой пока на свободе, значит, у них ещё есть шанс выбраться. Не всё потеряно, и они обязательно выкарабкаются.

Внезапно Тео замер, как-то ссутулился и тяжело вздохнул. Из темноты деревьев вышла низкая, крупная фигура в длинной чёрной мантии. Её подол зацепился за какую-то корягу, и она гневно дёрнула плащ на себя. Раздался хруст ткани. Женщина взмахнула палочкой, призывая Люмос, и вновь направилась к ним. Все её движения выглядели резкими, почти истеричными, словно она находилась на грани психического истощения.

— Здравствуй, любимый, — в спящей тишине леса это прозвучало подобно звуку ногтей, царапающих грифельную доску. Мерзко, отталкивающее, от этого голоса захотелось сжаться в комок и заткнуть руками уши. Женщина откинула со лба тяжёлый капюшон, открыв своё лицо. Алекто Кэрроу. Мерзкая, отвратительная Пожирательница смерти, почему-то оправданная Министерством.

Тео поднял голову и широко улыбнулся до ямочек на щеках. Словно ребёнок, раскрывший коробку с подарком и увидевший там ту самую машинку, о которой мечтал всю свою недолгую жизнь. Гермиона ошеломлённо наблюдала за происходящим. Кэрроу неуклюже опустилась рядом с Теодором, сжала короткими пальцами его щёки и внимательно всмотрелась в глаза. Она хранила гробовое молчание. Такое гнетущее и многозначительно-осуждающее, словно пришла сейчас посмотреть на могилу родственника, который вместо обещанного огромного наследства оставил ей три жалких боба.

— Ты подстриглась? — мягко спросил Нотт и игриво изогнул бровь. — Тебе идёт новая причёска, любовь моя.

И Алекто неожиданно тоже расплылась в улыбке.

— Ты заметил? — она кокетливо поправила волосы пухлой ладошкой.

Амикус раздражённо закатил глаза и кинул яркую вспышку заклятья в Тео, тот безвольно упал на землю, и Гермиона испуганно замерла, наблюдая, вздымается его спина или нет. Вроде бы он дышал. Алекто уселась рядом с бессознательным Ноттом и положила его голову себе на колени, ласково погладив по волосам.

— Какой же он красивый, — Алекто склонилась, прижалась долгим поцелуем к его виску и взглянула на Грейнджер одержимым, лихорадочным взглядом. — Тебе он нравится?

И Гермиона инстинктивно подалась назад, хотя бежать ей было некуда, но эта женщина определённо обезумела. Казалось, что Алекто может испачкать и заразить своим сумасшествием всё вокруг.

— Соберись, сестра, — скучающе протянул Амикус, направил палочку на Гермиону и, усилив голос Сонорусом, произнёс:

— Малфой, твоя грязнокровка умрёт прямо здесь, — Кэрроу остриём древка начертил какой-то символ у неё на лбу, но не вложил в это движение никакой магии. Гермионе стало страшно от мысли, что случилось бы, если бы он действительно сейчас колдовал, но Амикус сам добродушно пояснил: — Она умрёт медленно и мучительно. Так, как всегда умирали в моих руках такие твари, как она. Ты знаешь, Малфой, как они пронзительно визжат, когда магия разъедает их изнутри? Так мерзко, громко, словно животные, — Кэрроу провёл палочкой по щеке и надавил на нижнее веко.

— Её очаровательные карие глазки лопнут и прольются кровавыми слезами по этим нежным щекам. Ты хочешь посмотреть на это, Малфой? А потом мы вместе отрежем язык и посмотрим, как она захлёбывается своей поганой, грязной кровью…

Гермиона постаралась абстрагироваться от звучавших слов, как от мусора. Чужие слова нас не определяют, повторяла она себе словно мантру. Её мысли лихорадочно бегали в поисках выхода, а глаза неподвижно замерли на Теодоре. Он всегда носил под штаниной нож, Алекто сейчас полностью отвлеклась на него, продолжая осыпать его поцелуями, и совершенно не обращала внимания на то, что происходило вокруг. Если Амикус ненадолго отвернётся, то можно вытащить у Тео нож и напасть на ублюдка со спины.