Мы все умрём. Но это не точно (СИ)

Гермиона не знала, сколько так проспала, но когда открыла глаза, было уже совсем светло, возможно день. Осторожно повела плечом — не болело. Пошевелила пальцами на ногах — всё в порядке. Радуясь отсутствию боли, она приняла душ, выбрала из шкафа простое по крою, но очень приятное к телу шёлковое платье цвета нежных сливок и вышла в гостиную.

В комнате оглушительно пахло сгоревшей едой. К её удивлению, Теодор уже находился в сознании, выглядел вполне здоровым и даже уныло ковырялся вилкой в тарелке… Серая масса отдалённо напоминала овсянку, а кусочки чёрных хлопьев, судя по запаху, доносившемуся с кухни, скорее всего были обычной гарью. Драко с громким стуком поставил на стол вторую тарелку, взглянув на Гермиону так грозно, что она молча села и взялась за ложку. Начинать этот день с ругани ей не хотелось, поэтому она послушно закинула одну в рот и обожгла язык. Мерлин, в эту кашу стоило добавить на фунт меньше соли и хоть чуть-чуть сахара. Гермиона судорожно схватила стакан с водой, одним глотком опустошив его наполовину. Она помешала варево ложкой, прикидывая, как бы незаметно это всё выкинуть, и осторожно взглянула на Тео. Тот выглядел бледным и непривычно мрачным.

— Ты как? — спросила она шёпотом. Почему-то казалось, что если Драко их услышит, то снова разозлится.

Теодор мрачно взглянул на неё, не переставая ковырять вилкой жидкую бурую массу.

— Я женился, Грейнджер.

И Гермиона закусила губу. Как повлияло на его восприятие то зелье? Скорбел ли он по Алекто, а может, вовсе винил в её смерти?

Теодор перевёл взгляд на овсянку и уныло шлёпнул вилкой по жиже. Драко вернулся в гостиную с ещё одной тарелкой каши в одной руке и ароматной кружкой кофе в другой. Он поставил её к остальным двум таким же и сам уселся на свободный стул. Гермиона перевела взгляд с одного на другого: Драко справа, Тео слева. Преимущества круглого стола — в отсутствии углов. Как бы им сгладить свои? Что Малфой, что Нотт не выглядели расположенными к разговору. Она нервно закусила губу. И что им теперь делать?

— Кто не съест эту грёбанную овсянку, тот будет соскребать её со своих ебучих кудрей, — Драко смерил их обоих презрительным взглядом и медленно поднёс ложку к губам.

Теодор резко толкнул тарелку, расплескав всю кашу по деревянной столешнице.

— Да пошёл ты, — он вздёрнул подбородок и глянул на него с вызовом.

В зелёных глазах плясали черти. Он медленно поднял брови, ожидая ответа Драко, но у того на лице не дрогнул ни единый мускул. Малфой казался воплощением спокойствия и невозмутимости.

— Я сказал, ешь, — и лишь по плохо скрываемой ярости в голосе можно было понять, насколько Драко зол.

Он, не спуская глаз с Нотта, изящно закинул в рот вторую ложку, и Гермиона проследила, как скользнул вверх-вниз его кадык. Он действительно это съел, даже не поморщившись? Малфой что, совсем не чувствителен к соли? Она уныло попробовала кашу ещё раз — нет, съедобней это не стало. Теодор отвёл взгляд в сторону, резко встал из-за стола и, со злостью пнув стул, вышел из комнаты.

День только начался. Мерлин, они даже за одним столом не могли вместе сидеть. Гермиона придвинула к себе кружку с кофе и укрылась волосами, сделав вид, что размешивает сахар. О каком общем деле может идти речь?

Драко повозил ложкой по каше, перевёл взгляд в окно, снова на овсянку и, раздражённо оттолкнув от себя тарелку, встал во весь рост. Не произнеся ни слова, он вышел из комнаты, оставив Гермиону в глубокой задумчивости.

Малфой как всегда злился. Тео, очевидно, ни с кем общаться не хотел, но это было бессмысленно. Рано или поздно им всем придётся обсудить то, что произошло за последние дни. Хотя прежде всего ей требовалось навести порядок в своих мыслях.

Гермиона рассеянно помешала ложкой остывший кофе, наблюдая, как молочная пенка закручивалась в водоворот. В её голове мысли блуждали кругами, перескакивая от диадемы к пожару, от амулета Долохова до следующих шагов Амикуса — всё крутилось, вертелось и никак не складывалось в единую картинку. Где в этом всём эпицентр? Есть ли выход? Что дальше? Наступит ли для неё вообще это «дальше»?

Даже если не наступит, то она всё ещё могла попытаться закончить с крестражем. Уничтожить диадему. Завершить то, что они с ребятами не довели до конца. Гермиона усмехнулась, ощутив на языке вкус горечи. Кажется, это было поражение. Она повторяла судьбу Гарри…